Послушайте, братья и сестры, историю древних времен
Ее сочинитель бесхитростен и грамоте не умудрен,
Внемлите правдивой песне. Начну я без лишних слов:
влюбился в дельфийскую пифию гаммельнский богослов
Был он почтенным мужем, по имени Теодор.
Порастерял он в скрипториях юношеский задор.
Думал, что в сети дьявола не попадет никогда,
И тут на него негаданно свалилась такая беда.
Не помогают исповедь, молитвы и строгий пост.
Повсюду ему мерещатся копыта, рога и хвост.
Чует бесовское что-то, не в силах обосновать,
И пишет римскому папе: «Гибну, пора спасать!»
Из Фландрии, из Гишпании, из сопредельных стран
В Гаммельн прислал понтификов встревоженный Ватикан
Седые мужи ученые явились, презрев лета,
И с ними – послушник Хорхе, маленький сирота.
В большой монастырской трапезной объявлен был общий сбор,
И вот что сказал понтификам измученный Теодор:
«В одном гримуаре старинном нашел я, братья, рассказ,
И как я его увидел, мой разум смутился тотчас.
Рассказ об эллинской деве, что пифией наречена.
Сидеть нагишом на треножнике бедняжка обречена.
И я понимаю, представив все прелести девы той,
Что чувствовал прародитель пред Евиной наготой.
И долго еще Теодорус про пифию им говорил.
Монахи слушали молча, но больше не было сил.
И строгий монах Кондратий на дверь ему указал:
«Шел бы ты на хуй, братец», как Петр Иуде сказал!
А старый добрый Иоганнес такие сказал слова:
«Шел бы ты на хуй, братец, но помолись сперва ».
А строгий и мудрый Савелий со вздохом захлопнул псалтырь.
«В общем, иди-ка ты на хуй!» — хором сказал монастырь.
А юный послушник Хорхе старцев ученых прервал.
«Слышу я шум на дороге, — мальчик убогий сказал.-
Это, наверное, нунций папскую буллу везет!»
А на хуй послали и нунция от городских ворот.
Папа стерпел обиду, как истый наместник Христа,
Но отлучил весь город примерно в те же места.
О, христианская школа, суровейшая из школ!
Послали монаха на хуй, собрался он – и пошел.
А на хуй дорога долгая. Идет он уже давно
И ест из любимой миски гречневое зерно.
Стоптал по дороге к Греции четырнадцать пар сапог,
Добрался к желанной цели – и ничего не смог.
И в Дельфах, на каменных плитах, где древний треножник стоял,
«Иди-ка ты, девочка, на хуй!» — в отчаяньи он написал.
А все население Гамельна третии сутки ржет,
Веселыми криками «на хуй!» встречает монахов народ.
Брачующихся венчая и малых крестя ребят,
«На хуй, воистину, на хуй!» — монахи теперь говорят.
Пейзанин сказал пейзанке: «Родная, будет война!
Монахи совсем рехнулись. Свирепствует сатана!
От города отвернулись святые на небесах.
Крики «пошел ты на хуй» навязли у них в ушах».
Vita, понятно, brevis – проходит за годом год.
Преставились те монахи, столпились у райских ворот.
И Петр, суровый привратник, дверь замкнул и сказал:
«Идите вы на хуй, ребята, никто вас сюда не звал».
А юный послушник Хорхе давно уже не юнец,
Он заведует библиотекой, вот какой молодец.
Теперь он уже не мальчик, он седовласый старик,
Книги он уважает, он их беречь привык.
Но чтобы не повторился богопротивный кошмар,
Хорхе измазал в кураре мерзостный гримуар.
Изредка горькая память овладевает им,
И тогда он, тревогой и тайной тоской томим,
Бродит по пыльным залам, плачет о горькой судьбе.
«А на хуй такие книжки!» — бормочет под нос себе. Listen, brothers and sisters, to the history of ancient times
Its writer is ingenuous and not wise in literacy,
Listen to the true song. I'll start without further ado:
Gammeln theologian fell in love with the Delphic pythia
He was a respectable husband named Theodore.
He lost his youthful enthusiasm in scriptoriums.
I thought I would never get caught in the devil's net
And then such a misfortune suddenly fell on him.
Confession, prayers and strict fasting do not help.
Everywhere he sees hooves, horns and a tail.
He feels something demonic, unable to substantiate,
And he writes to the Pope: "I die, it's time to save!"
From Flanders, from Gishpania, from neighboring countries
The alarmed Vatican sent pontiffs to Gammeln
The gray-haired men of science have appeared, despising the summer,
And with them is the novice Jorge, a little orphan.
A general gathering was announced in the large monastery refectory,
And this is what the exhausted Theodore said to the pontiffs:
“In one old grimoire, brothers, I found a story,
And as I saw him, my mind was immediately confused.
The story of the Hellenic virgin, who is called the Pythia.
The poor thing is doomed to sit naked on a tripod.
And I understand, having presented all the charms of that virgin,
What the progenitor felt before Eve's nakedness.
And for a long time Theodorus talked about the Pythia to them.
The monks listened in silence, but there was no more strength.
And the strict monk Kondraty showed him the door:
“Fuck you, brother,” as Peter said to Judas!
And good old Johannes said these words:
"Fuck you, brother, but pray first."
And stern and wise Savely closed the psalter with a sigh.
"In general, fuck you!" - said the monastery in unison.
And the young novice Jorge interrupted the elders of the scientists.
“I hear a noise on the road,” the poor boy said.
This is probably the papal nuncio lucky! "
And they sent the nuncio from the city gates.
The Pope endured the insult, like a true vicar of Christ,
But he excommunicated the whole city to about the same places.
Oh, Christian school, the harshest of schools!
They sent the monk to the dick, he got ready - and went.
Fuck a long road. It has been going for a long time
And he eats buckwheat grain from his favorite bowl.
Trampled fourteen pairs of boots on the way to Greece,
I got to the desired goal - and I could not do anything.
And in Delphi, on the stone slabs where the ancient tripod stood,
"Come on, girl, fuck you!" - in despair he wrote.
And the entire population of Hameln laughs for the third day,
Cheerful shouts "Fuck you!" the people meet the monks.
Wedding ceremony and christening small children,
"Fuck, really, fuck!" - the monks are now talking.
Peizanin said to peyzan: “Dear, there will be war!
The monks are completely crazy. Satan is raging!
The saints in heaven turned away from the city.
Shouts of "fuck you" imposed in their ears. "
Vita, of course, brevis - a year goes by.
Those monks died, crowded at the heavenly gates.
And Peter, the stern gatekeeper, closed the door and said:
"Fuck you guys, no one invited you here."
And the young novice Jorge is no longer a youth,
He runs the library, what a fine fellow.
Now he is no longer a boy, he is a gray-haired old man,
He respects books, he is used to taking care of them.
But in order not to repeat the godless nightmare,
Jorge smeared an abominable grimoire in the curare.
Sometimes a bitter memory takes possession of him,
And then he tormented by anxiety and secret longing,
Wanders through the dusty halls, crying about a bitter fate.
"And fuck these books!" - mutters under his breath. Смотрите также: | |
