Припев (Би-2):
Черный черствый хлеб тупой ломает нож.
Уставлены глаза в размытый горизонт.
Прямо с потолка идет бесшумный дождь
Бегущая строка уперлась в переплет.
Любовью чужой горят города,
Извилистый путь затянулся петлей.
Когда все дороги ведут в никуда
Настала пора возвращаться домой.
Би-2:
Шумная толпа
Заполнила перрон,
И мальчик за стеклом
Все машет мне рукой.
Каждая судьба
Завязана со мной,
И в памяти живой
Давно снесенный дом.
Припев
Oxxxymiron:
Едва ли спасут летящего на смерть
Кипарисы, пальмы, лазурь, загар - не доспех.
Тут муссон прозвали монсун, пейзажи как во сне,
Но чем замазать тоску по месту, где нас нет?
Здесь пусть не комфорт, но и не Лефортово,
А ты упорно ждешь телепорт домой, чтобы торкнуло.
По старой формуле, в дом родной, где нет орднунга,
Здесь ты видел все: шахты Дортмунда, скалы Корнуэлла.
Стадо морлоков из трущоб раннего Оруэлла книг,
На ладони странника мир, пока связи порваны с точкой Я.
Но комом в горле глотку чесало, подработки швейцаром
Стакан водки с Чинзано.
Хули, что делать, если победа сердца над разумом,
И все - надоело среди туземцев быть пасынком.
Позади рай, но раз, увы, камикадзе мы впереди мир камер газовых.
Армий Власова, казней массовых, но
Все же тянет назад, стой, потряхивает, входим в родное антипространство.
Что, сказать “стоп”?
Остаться, писать в стол?
Ссать, что умрешь тут, как эмигрантский запас слов?
Без подпитки живой настоящей речи,
Ты думал, что выживешь без нее, но расстояние нечем.
Сократить, думал - пройдет, все - ничего, расстояние лечит, но
Но язык твой так и не стал ни на грамм онемеченным, камо грядеши?
Ишь, ладони, Икар, сложил ближе ко лбу
За спиной - тараканьи бега, Париж и Стамбул.
Триста коньяка, самолет все выше и стал, вдруг, описав круг,
Над мысом точкой, дерзай, друг, а там, внизу ... Chorus (Bi-2):
Black stale bread blunt breaks knife.
Eye stressed in the blurred horizon.
Right from the ceiling goes silent rain
The running line rested into the binding.
Love someone else's city,
The winding path was dragging the loop.
When all roads lead to nowhere
It's time to return home.
B2:
Noisy crowd
Filled the peer
And boy behind glass
Everything waves to me by hand.
Each destiny
Tied with me
And in memory of living
Long demolished house.
Chorus
Oxxxymiron:
Hardly save flying to death
Cypress, palm trees, azure, tan - not armor.
Here Musson called Monsun, landscapes like in a dream,
But what to smear the longing to the place where we are not?
Here, let not comfort, but not Lefortovo,
And you hardly wait for teleport home to rush.
According to the old formula, in the house of the native, where there is no order,
Here you saw everything: Mine Dortmund, Rocks of Cornwell.
A flock of carrots from the rumpets of the early Orwell books,
On the palm of the wanderer the world, until the connection is broken with the point I.
But in the throat, the throat is chelly, part-time
A glass of vodka with chinzano.
Huli, what to do if the victory of the heart over the mind,
And all - tired among the natives to be a stepmaker.
Behind Paradise, but once, alas, Kamikadze we are ahead of the world of gas chambers.
Army Vlasov, executions of mass, but
Nevertheless pulls back, stand, shakes, enter native antique.
What, say "Stop"?
Stay writing to the table?
To change, what will die here, as the emigrant stock of words?
Without feeding live real speech,
You thought I would survive without her, but the distance is nothing.
Cut, thought - it will pass, everything is nothing, the distance heals, but
But your tongue never became on a gram of numb, kamo sat?
Iha, Palm, Icar, folded closer to the forehead
Behind the back - tarakanya run, Paris and Istanbul.
Three hundred brandy, the plane is increasing and became, suddenly, describing the circle,
Over Cape Point, dare, friend, and there, below ... | |
