Я тоже два года считал за два века,
Топтал сапогами поля.
Пытался в «куске» разглядеть человека,
Часы отмерял у руля.
Лежал на морозе с ключём и домкратом,
И грелся в дыму анаши.
С соседом по койке делился, как с братом,
Своей ностальгией души.
Я солнце не видел в оконном проёме,
Когда слышал слово: «Отбой!»
А утром стрелою взлетал на подъёме
И строй часто путал с толпой.
Ходил в «самоход», как из клетки на волю,
Подъём превращал в два часа.
Скитался по краю, где хлебное поле
С утра заливает роса.
Где жизнь - самогон, где песок по талонам.
Я в город ходил, как в музей.
Не жил по шаблону, и с одеколоном
Справлял дни рожденья друзей.
Я жил без отбоя, и жил без обеда,
Однажды обнялся с огнём.
Прошел этот путь от «учебки» до «деда»,
И ниткой прошёл, и ремнём.
За тридцать, за сорок секунд раздевался,
И не раздевался совсем.
Я тоже, как все, «черпаком» назывался,
«Слоном» называлс , как все.
Я тоже искал оправданья у лени
И существовал без гроша.
Слоёный ремень, обивая колени,
Висел на ушитом ПэШа.
Я тоже, как все, тосковал по девчонкам,
И то не забуду вовек,
Как пачку печенья и банку сгущёнки
На двадцать делил человек.
В сан.части и госпиталях не лечился,
Всё переносил на ногах.
Науки забыл, но зато научился
Ругаться на всех языках.
Вся служба сейчас мне припомнилась сразу.
Давай! По второму налей!
Сегодня осталось сто дней до приказа,
Сегодня осталось сто дней! I, too, thought two years for two centuries,
Boots trample on the field.
Tried to "slice" to see a man,
Watches measured out at the helm.
He lay in the cold with a key and a jack,
And heated in the smoke marijuana.
With neighbors in the bed was divided, as a brother,
His nostalgia for the soul.
I have not seen the sun in the window opening,
When he heard the word "End!"
In the morning, an arrow flew on the rise
And the system is often confused with the crowd.
Went to the "self-propelled" as the cage at will,
Climbing turns into two hours.
I wandered along the edge where the grain field
In the morning dew fills.
Where life - moonshine, where the sand is rationed.
I went to the city as a museum.
I do not live according to the template and cologne
Coping friends' birthdays.
I lived without hanging up, and lived without dinner,
Once embraced by fire.
It has been this way from the "SCHOOL" to "grandfather"
And thread passed, and a belt.
Thirty, forty seconds undressed
And I did not undress completely.
I, too, like everyone else, "scoop" was called,
"Elephant" nazyvals like everyone else.
I, too, have sought to justify laziness
And there was penniless.
Puff belt upholstering knees,
Hung on PeSha stitched.
I, too, like everyone else, longed for girls,
And do not forget ever,
As a packet of biscuits and a can of condensed milk
At the twenty-divided people.
In san.chasti and hospitals are not treated,
All bore on their feet.
Science has forgotten, but learned
To swear in all languages.
All Service now I remember right.
Come on! On the second pour!
Today, there are a hundred days before the order,
Today, there are a hundred days! Смотрите также: | |
