Под пенье сладкозвучных муз
В бездонья грязного канала,
Оставив рынки, скинув груз,
Сравнимый с жаждою Тантала,
Течёт по прихоти богов,
Влекомый вод густым потоком,
Лишённый навсегда основ,
Во власти Морфея и рока.
В чертоги мрачного Аида,
Где с одиссеевой стрелой
В хрипящем горле Антиной,
Где тень, гнетущая, Пелида.
Перетекая всякий ком,
Минуя многие пороги,
Копыта туров круторогих,
Кентавра, сытого вином,
Касаясь обуви рабов,
Сандалей благовидных граждан,
Со всею грязью городов
Себя, себя смешав однажды
С помётом крыс и шерстью псов,
Что вымыл из щелей домов,
С шершавых стен холодный ливень.
И небо взяло цвет оливы.
Я вопрошал его: "О, странник,
Ответь. Ты сын какой земли?
Любимец нимф, судьбы избранник,
Скажи мне, как же нарекли
Тебя твои отец и мать?
Ответь же. Времени не трать.
Неумолим и алчен Кронос!"
И говорил бурлящий голос:
"Я тот коктейль, что ты пролил
Из опрокинутой кратеры,
Где с кровью смешаны Гомера
Желчь демона и мёд горнил.
Своё же имя я не помню...
Лишь похотью чадящий пир
И глаз пустых сырые донья.
Тебя ж узнал я. Ты Сатир..."
