На прошлой на неделе
С ребятами сидели,
Под музыку балдели,
Но никто ничё не пил.
Всё было мирно-тихо,
Тут открылись двери лихо:
Ввалился пьяный Тихон
С бутылочкой «чернил».
Кричит он: «Как живёте?
Всё в потолок плюёте?
Ну, братцы, вы даёте!
Нельзя же так скучать!
Слыхали, братцы? В Чили
Режим ужесточили —
По этой по причине
Нам надо забухать!"
Бухать за всё мы рады!
За урожай Канады,
За дождик Ленинграда
И вьюгу Колымы,
За ваших и за наших,
За Петю, Витю, Сашу,
За Тихона и даже
За женщин выпьем мы.
Сперва, покуда пили,
Мы женщин обсудили.
Потом заговорили
Совсем уже хитро:
Про импрессионистов,
Потом про сионистов,
Потом уж о Шекспире,
Вольтере и Дидро.
Всех переспорил Винни,
От алкоголя синий.
Кричит: «Что нам Феллини,
Тарковский, Михалков?
И мы могём не хуже,
Нам только стимул нужен,
И мы посадим в лужу
Известных мастеров».
Тут кто-то крикнул: «Братцы,
Ведь надо ж нам догнаться!»
Ну рады мы стараться —
На магазин, бегом!
Ну, сбегали, купили
На нос по три бутыли,
Но их уже мы пили
Во сквере городском.
Среди статуй античных,
Раздетых, неприличных,
Портвейн шёл отлично —
Ну просто нету слов.
По литре загасили,
Сардиной закусили,
Потом заголосили
Чего-то из Битлов:
Мол, «Michelle, ma belle».
По классике тоскуя,
Я жар в себе почуял
И скинул я статую
И влез на постамент.
И там, посреди сквера,
Я вслух читал Гомера —
Два милиционера
Прервали мой концерт.
Вели меня за локоть,
Я плакал всю дорогу,
Кричал: «Читайте Блока!
Менты - мои друзья!»
И лез к ним целоваться:
Мол, если разобраться,
Вы тоже люди, братцы,
Вот гадом буду я!
Потом уж в отделении
Я плакал в умилении
И падал на колени,
Мол, люблю вас, мужички.
А в камере холодной
Какой-то уголовник,
Безжалостный и злобный,
Разбил мои очки.
На утро было плохо,
На утро было сухо,
Я сказал себе: «Тимоха,
Всему виной Гомер».
Потом меня одели,
Постригли, как хотели,
Пахал я две недели
На стройках СССР.
Теперь я на свободе,
Постриженный по моде —
Не то, чтоб лысый вроде,
Не то, чтоб волосат.
И больше не чудачу,
Домой несу всю сдачу,
От мамы с папой прячу
Бесстыжие глаза.
Теперь я отдыхаю
И больше не бухаю.
И в школах выступаю
С беседами о том,
Что, пить, мол — это дерзость,
Что водка — это мерзость,
Что норма жизни — трезвость,
Не пейте ни за что! Last week
With the guys were sitting,
The music went mad,
But nobody Nitsche did not drink.
Everything was peaceful, quiet,
Then the doors opened smartly:
Staggered drunk Tikhon
With a bottle of "black."
He shouts: "As you live?
All the ceiling spits?
Well, my friends, you give!
It is impossible so bored!
Did you hear, boys? In Chile
Mode tightened -
For this reason, at
We need zabuhat! & Quot;
Buha for everything we are happy!
During the harvest of Canada
In the rain of Leningrad
And blizzard Kolyma
For your and our,
For Pete, Vitya, Sasha,
For Tikhon and even
For women, we have a drink.
First, as long as drinking,
We discussed the women.
Then he started talking
It was quite tricky:
About the Impressionists,
Then about the Zionists,
Then nothing about Shakespeare
Voltaire and Diderot.
All argue Winnie,
Alcohol blue.
He shouts: "What we Fellini
Tarkovsky, Mikhalkov?
We mogem not worse
We just need a stimulus,
And we put him in a puddle
Known masters. "
Then someone shouted: "Brothers,
It should be there, we catch up! "
So glad we tried -
At the shop, run!
Well, we ran bought
On the nose, three bottles
But they already we drank
In the town square.
Among the ancient statues,
Undress, obscene,
Port went perfectly -
Well, just do not have words.
By liter extinguished,
We ate sardines,
Then wail
Something of the Beatles:
They say, «Michelle, ma belle».
According to the classic grieving,
I sensed a fever
And I threw the statue
And I climbed up on a pedestal.
And there, in the middle of the square,
I read aloud Homer -
Two police officers
I interrupted my concert.
He led me by the elbow,
I cried all the way,
He shouted: "Read Block!
Cops - my friends! "
And climb to kiss him:
Like, if you look,
You are human beings, brothers,
That bastard will I!
Then too the department
I wept with emotion
And falling on his knees,
Like, I love you, peasants.
A cold chamber
Some criminal,
Ruthless and vicious,
I broke my glasses.
In the morning, it was bad,
In the morning it was dry,
I said to myself: "Timokha,
All the fault of Homer. "
Then I got dressed,
Tonsured as wanted
I have two weeks to plow
At the construction site of the USSR.
Now I'm free,
Tonsure of fashion -
Not that kind of bald,
Not that hairy.
And do not chudachu,
Home All surrender am,
From Mom and Dad hide
Shameless eyes.
Now I have a rest
And do not thump.
And speaking schools
From talking about
What to drink, they say - it is daring,
Vodka - it is an abomination,
What is the norm - sobriety
Do not drink nothing! Смотрите также: | |
