Он пришёл с лицом убийцы,
С видом злого кровопийцы,
Он сказал, что он мой критик
И добра желатель мой,
Что ему, мол, штиль мой низкий
Эстетически неблизкий,
Я фуфло, а он - Белинский,
Весь неистовый такой.
Возмущался, что я грязно,
Своевольно, безобразно
Слово гадкое - "оргазм"
Безнаказанно пою.
"Ты ж не просто песни лепишь -
В нашу нравственность ты метишь!
За оргазм ты ответишь,
Гадом буду, зуб даю!"
Я пристыженно заохал,
Стал прощения просить.
Сам подумал: "Дело плохо,
Этот может укусить".
Распалился он безмерно,
Оскорбить меня хотел.
"Ты вообще нудист, наверно!
А ещё очки надел!
Нет, спеть бы про палатку и костёр,
Про то, как нам не страшен дождик хмурый!
Но ты засел, как вредоносный солитёр,
Во чреве исстрадавшейся культуры!
Культуры -
Мультуры,
Куль-куль-куль-куль,
Муль-муль-муль-муль.
Вреден я, не отпираюсь.
Утопил Му-Му я, каюсь.
Всё скажу, во всём сознаюсь,
Только не вели казнить.
Это я бомбил Балканы,
Я замучил Корвалана,
И Александра Мирзаяна
Я планировал убить.
А как выпью политуру,
Так сажусь писать халтуру.
Постамент родной культуры
Я царапаю гвоздём.
Клеветник и очернитель,
Юных девушек растлитель,
И вообще я - врач-вредитель,
Приходите на прием!
Если есть где рай для бардов -
Я туда не попаду.
Если есть где ад для бардов,
То гореть мне в том аду.
А в раю стоят палатки,
Всё халявное кругом -
Чай густой, а уксус сладкий,
И все песни лишь о том, что:
Да здравствуют палатки и костёр,
Наш строй гуманный, развитой туризм,
Ведёт народ к победам ля минор.
Всё остальное - ревизионизм.
И разгневанный радетель
За чужую добродетель
На меня за песни эти
Епитимью наложил.
Ты, говорит, обязан, хоть я тресни,
Написать сто двадцать песен
О туризме и о лесе
Кровью все взамен чернил.
Думал я: "Достал, постылый!
Чо те надо-то, мужик?
Серафим ты шестикрылый,
Ну вырви грешный мой язык!"
Слушал я, ушами хлопал,
А когда совсем устал,
То сказал я громко: "Жопа!"
Тут он в обморок упал.
Но с тех пор в душе покоя нет,
И от переживания такого
Как-то мне приснился Афанасий Фет,
Бьющий Иван Семёныча Баркова.
Он лупил его кастетом,
Приговаривал при этом:
"Я пришёл к тебе с приветом
Рассказать, что солнце встало,
Что воспитанным поэтам
Выражаться не пристало".
А Барков просил прощенья,
Сжёг поэму про Луку.
Вот такое вот знаменье
Мне приснилось, дураку.
Но я песню написал назло врагам,
Как одна возлюбленная пара
У костра, в палатке, под гитару
Получила пламенный оргазм. He came with the face of a killer
With the look of an evil bloodsucker,
He said he was my critic
And my wish is good,
What, they say, is my low calm
Aesthetically distant,
I'm bullshit, and he is Belinsky,
All frantic like that.
Was outraged that I was dirty,
Willful, ugly
The ugly word is "orgasm"
I sing with impunity.
"You don't just sculpt songs -
You are aiming at our morality!
You will answer for orgasm
I will be a reptile, I give a grudge! "
I gasped in shame
Began to ask for forgiveness.
I thought to myself: "This is bad
This one can bite. "
He was inflamed immensely,
He wanted to insult me.
"You are generally a nudist, probably!
And I also put on my glasses!
No, I should sing about a tent and a fire,
About how we are not afraid of the gloomy rain!
But you sat down like a malicious tapeworm
In the womb of a suffering culture!
Cultures -
Cartoons,
Kul-kul-kul-kul,
Mul-mul-mul-mul.
I am harmful, I do not deny it.
I drowned Mu-Mu, I confess.
I will say everything, I confess everything,
Only they did not lead to execute.
I bombed the Balkans
I tortured Corvalan
And Alexander Mirzayan
I was planning to kill.
And how will I drink polish,
So I sit down to write hack.
Pedestal of native culture
I scratch with a nail.
Slanderer and detractor
Molester of young girls
And in general I'm a pest doctor,
Come to the appointment!
If there is a heaven for bards -
I won't get there.
If there is any hell for bards,
Then I burn in that hell.
And there are tents in paradise
Everything free around -
The tea is thick and the vinegar is sweet
And all the songs are just about:
Long live the tents and the fire
Our system is humane, developed tourism,
Leads the people to victories in A minor.
Everything else is revisionism.
And the angry guardian
For someone else's virtue
On me for these songs
I imposed a penance.
You, he says, must, even though I crack,
Write one hundred twenty songs
About tourism and about the forest
Everything with blood instead of ink.
I thought: "Got it, hateful!
What do you need, man?
Seraphim you are six-winged,
Well, pluck out my sinful tongue! "
I listened, clapped my ears,
And when I'm completely tired
Then I said loudly: "Ass!"
Then he fainted.
But since then there is no peace in the soul,
And from experiencing this
Once I dreamed about Afanasy Fet,
Beating Ivan Semyonich Barkov.
He beat him with brass knuckles,
At the same time he said:
"I came to you with greetings
Tell that the sun is up
What to the well-bred poets
It is not appropriate to express myself. "
And Barkov asked for forgiveness,
Burned a poem about Luka.
Here is such a sign
I dreamed, you fool.
But I wrote the song in spite of the enemies,
As one loving couple
By the fire, in a tent, with a guitar
I got a fiery orgasm. Смотрите также: | |
