Вначале было Слово, срок прошел, Бог создал пиво, женщину и Землю,
И Бог сказал, что это хорошо,
Конкретно он имел в виду деревню.
Нам Бог велел селиться в деревнях.
Заветы Господа я в жизнь претворяю,
У нас в селе, как в райских кущерях, Тащусь, кайфую, прусь, обалдеваю. Деревенька моя, три окошечка, Приезжай ты ко мне, моя кошечка!
Морква, цибуля, бульба разных видов,
Укроп, петрушка... А какой здесь пастернак! -
Гордился б сам Борис бы Леонидыч.
Полны здесь женщины природного огня,
Без комплексов фрейдистких, право слово,
И на скаку, пусть может, не коня,
Но мужика уж точно остановят.
Деревенька моя - порты с заплаткою,
Приезжай ты ко мне, моя сладкая.
Здесь даже местные, смешные фраера,
Приличнее столичных декадентов.
Здесь люди проще - тюрю хавают с утра
И в морду вам не тычут интеллектом.
А то что пьют здесь много мужики, -
Эт чтоб душа не хрюкала, а пела.
По крайней мере, наши ямщики
В степи не мерзнут, принимая для сугрева.
Деревенька моя - хвостик с кисточкой,
Приезжай ты ко мне, феменисточка.
Навозный аромат здесь - символ чистоты,
Для знатока приятнее "Шанели".
Мы вырастаем из навоза как цветы,
Как Лев Толстой из гоголевской "Шинели".
Для городских навоз - это говно,
У нас на килограмм навозной массы
Приходится жемчужное зерно,
Здесь в ожерельях все, как папуасы.
Деревенька моя - недофинансированная,
Приезжай ты ко мне, эмансипированная.
Что в городе за жизнь, - не жизнь, а плен,
Толпа, менты, машины, мусорные груды,
Вонь, рэкет, шлюхи, стрессы, МММ,
Начальник - гад, работа - швах, друзья - иуды.
Воды из крана - медный купорос,
Соседи - твари в пятом поколении.
Невроз, артроз, тромбоз, лейкоз, понос -
Болезни городского населенья.
Деревенька моя - затрапезная,
Приезжай ты ко мне, моя болезная.
Бросайте городской вонючий смог,
Мотайте к нам, карету вам, карету.
Здесь оскорбленному есть чувству уголок,
Здесь есть что выпить и закусить поэту.
Без Кашпировского пророда исцелит,
Чернеет седина, пройдут рубцы на коже,
Растут потенция, живот и аппетит,
В размерах отрастает все что может.
Деревенька моя - хрен с петрушкою,
Приезжай да не одна, а подружкою.
А случка города с деревней - это срам,
Чтоб нашу девственность матросы растоптали!
Деревня, братцы, это не халам-балам,
Деревня - квинтэссенция морали.
Здесь так живешь сермяжный и простой,
Надев армяк да из веревки пояс.
Идешь в лаптях (куды там твой Толстой),
Строчишь роман, как баба бросилась под поезд.
Деревенька моя пьет с получки,
Что ж не едешь ты ко мне, белоручка.
Степная кобылица мнет ковыль,
С похмелья - скифы все с раскосыми глазами.
Июль, кузнечики, полуденная пыль,
И старый поп храпит под образами.
В деревне очищаешься душой,
Деревня сублимирует пространство.
Опять же здесь с картошкой хорошо,
А ее люблю с топленым маслом.
In the beginning was the Word, the deadline passed, God created beer, woman and the Earth,
And God said it was good
Specifically, he meant the village.
God ordered us to settle in villages.
I carry out the precepts of the Lord,
In our village, as in paradise booths, I trudge, get high, prus, I am stunned. My village, three windows, Come to me, my kitty!
Carrots, tsibula, different types of bulb,
Dill, parsley ... And what a parsnip here! -
Boris himself would have been proud of Leoniditch.
The women of natural fire are full here,
Without Freudian complexes, the right word,
And galloping, maybe not a horse,
But the peasant will certainly be stopped.
My village - ports with a patch,
Come to me, my sweet one.
There are even local, funny fraera,
Decent metropolitan decadents.
Here people are simpler - they hawala in the morning
And you are not poked with intelligence in the face.
And the fact that a lot of men drink here -
This so that the soul does not grunt, but sings.
At least our drivers
In the steppe they do not freeze, taking for sugrev.
My village is a ponytail with a tassel,
Come to me, femenist.
The scent of dung here is a symbol of purity,
For a connoisseur, Chanel is more pleasant.
We grow out of dung like flowers
Like Leo Tolstoy from Gogol's "Overcoat".
For city people, manure is shit,
We have per kilogram of dung
There is a pearl grain
Here everything is in necklaces, like the Papuans.
My village is underfunded
Come to me, emancipated.
What a life in the city - not life, but captivity,
Crowd, cops, cars, trash heaps,
Stink, racketeering, whores, stresses, mmm,
The boss is a bastard, work is seams, friends are Judas.
Tap water - copper sulfate,
Neighbors are creatures in the fifth generation.
Neurosis, arthrosis, thrombosis, leukemia, diarrhea -
Diseases of the urban population.
My village is shabby
Come to me, my disease.
Throw the city smelly smog
Wind to us, carriage to you, carriage.
There is a corner for the offended feeling,
There is something for the poet to drink and eat here.
Without Kashpirovsky prorod will heal,
The gray hair turns black, the scars on the skin will pass,
Potency, stomach and appetite grow,
Everything that can grow in size.
My village is a horseradish with parsley,
Come and not alone, but as a friend.
And the mating of the city with the village is a disgrace,
So that the sailors trample our virginity!
Village, brothers, this is not a halam-balam,
The village is the quintessence of morality.
Here you live homely and simple,
Putting on an army jacket and a belt made of rope.
You walk in bast shoes (where is your Tolstoy there),
You are writing a novel like a woman threw herself under a train.
My village drinks from payday,
Why don't you come to me, little white-handed.
The steppe mare crumples feather grass,
With a hangover - all Scythians have slanted eyes.
July, grasshoppers, afternoon dust,
And the old pop snores under the images
In the village you purify your soul
The village sublimes space.
Again, it's good with potatoes here,
And I love her with ghee. Смотрите также: | |
