Мы идем вдоль стены. На лозе сухощавой и тонкой
Виноградные грозди повисли над каменной кладкой.
Мне сказала Лиса, отвернувшись и глядя на камни:
— Он зеленый и кислый, не трожь. Только дразнит напрасно.
Не зеленый, лисица, не видишь ли разве, сестренка-
Темным царственным пурпуром налиты тяжкие гроздья.
Или шутишь со мною? Да шутка твоя не смешна мне —
Я сама не слепая, зеленый не спутаю с красным.
Протянула я руку, упругие гроздья срывая.
Тяжелы — не удержишь, пронизаны солнцем прогреты,
В винных ягодах крупных за кожицей скрытая пыльной,
Освежая язык, потайная таится прохлада.
Угощаю Лису — не берет и косится недобро,
Мол, зачем человеку лисицыны слушать советы,
Только все человеки попятным раскаяньем сильны.
Ты не трогала б лучше чужого того винограда.
Нетерпенье да глупость — извечно черты человечьи.
Для тебя он навеки пребудет зеленым и терпким.
Не вкуси ты его, дошагай до скончания камня,
Там бы ждали тебя и айва, и янтарная слива.
Я потом поняла, что лисицыны значили речи.
Молча горе терплю. Но упорней упорного кремня
Вызревает во мне: не вкуси я того винограда,
Не была бы вовеки так горько и терпко счастливой.
22.11.94
We walk along the wall. On the vine lean and thin
Bunches of grapes hanging on the stonework.
I told Lisa, turning away and looking at the stones:
- It is green and sour, do not touch. Just teasing vain.
Not green, fox, except if you see sestrenka-
Dark royal purple grapes are poured heavy.
Or kidding with me? Yes, your joke is not funny to me -
I myself do not blind, you will not confuse green and red.
I held out a hand, plucking bunches of elastic.
Hard - can not be kept, sunlit warmed,
The large wine berries for skin hidden dusty,
Refreshing language, a secret hidden coolness.
Fox treats - and not take unkindly glances,
Like, why would a man Lisitsyn listen to advice,
But all men are strong retrograde remorse.
You better not touch someone else's used of grapes.
Impatience so stupid - eternally human traits.
For you it abides forever green and tart.
You do not taste it, doshagay until the end of the stone,
There would be waiting for you and quince, plum and amber.
I then realized that Lisitsyn meant speech.
Silently I suffer grief. But stubbornly persistent flint
Matures in me: I did not taste of grapes,
Not would ever so bitter and tart happy.
11/22/94
