живо представляю себе лучшие трупы прошлого года,
все годовалые обмороки,- 365 теней в угоду богу:
круглые дураки катятся по улицам в замшелые низины,-
авторы бессмертных книг,-
чернеют на ветру, черствеют в темноте.
-в горе и в радости, условно - говоря, всегда молчи,
мочевиной тупого удара гаси силу - горящее радио,-
его свежевыжатый воздух в блошиных призмах удушения,
Соискатель гидравлического страха вознесений.
питаясь огнем и металлом в вымытом спиртом синяке,
залыжив голову в мокрой курицей обглоданный воротник,
тыльного пальто, жду в поперечнике, раскален добела,
горячечным взором крушу темноточечные круги ожидания.
раскаты твоего присутствия все ближе, ближе, ближе…
тянутся твои шелушистые пластиковые звуки послушно,
как призрачные звезды под растопыренным стеклом.-
остроложная выкипь черной астрологии.
тень твоего голоса подобна физической расправе…-
в преемственной гибели лубочные кошмаристы расселись
по углам в акварели, с разбитыми желатиновыми лицами,-
стремительно умершие,-
будут заставлены ввязаться в шоковые вспышки
после очередного перехода,
пройдя насквозь свистящие кресты полюсов,
в авангарде противостояния-
не меньше, но повсесекундно-больше-уже-никудышно-
дыша
в спину анонимного бога.
в духов день возделывай свой ад в кипятке
сочных райских куч, долго и счастливо,
розовый перфекЦИАНИД.
сердце и печень по вкусу обезублюжив
в засушливый известняк тихушной бледности.
Разрастанье Христа (РХ),-
туберкулезный скулеж во всех поролоновых палатах.-
одна Сатана неказисто глазится:
-сколько же нужно отныне тока богу-поневоле?-
едкую подкову прижигать стопой
- как ничто – ни в чем – никогда –
навстречу не бывало – части тело бинтовало кирпичом-
страшляясь тут – страшляясь там
дистанционной птицей
