на злобу дня, мой друг, на злобу дня, во мне нет мельницы и старика. вот улиц веночки, москва — река. на злобу дня, мой друг, на злобу дня, висим мы в клеточке для людника, мы пальцесобиратели, как тупая луна: она хочет выйти от сюда. если ты не помнишь‚ ты ни черта не можешь сделать мне глаза, видящими сон. я урод и мразь, по твоим словам, но я желаю встать, и идти по головам. на этот раз, мой друг, на этот раз нет ничего, что бы держало нас. убей меня за это, и за то, что не можешь понять. и не сможешь. если ты не помнишь, ты ни черта не можешь сделать мне глаза, видящими солнце. черствеет хлеб, детство и закон, я не хочу быть призраком, я хочу быть духом
On the evil of the day, my friend, on the angry of the day, I do not have a mill and old man. Here is wreath streets, Moscow - River. On the angry of the day, my friend, on the angry of the day, we hang in a cell for the Ludak, we are fingents, like a stupid moon: she wants to come from here. If you do not remember, you're not a damn you can make my eyes seeing sleep. I'm a freak and scum, according to your words, but I wish to get up and go through my heads. This time, my friend, this time there is nothing that would hold us. Kill me for it, and for not understanding. And you can't. If you do not remember, you're not a damn you can make my eyes seeing the sun. screams bread, childhood and law, I do not want to be a ghost, I want to be a spirit
