ВОСПОМИНАНИЕ О БУТЫРСКОЙ ТЮРЬМЕ
Николаю Андреевичу
Семёнову
Были тусклы намордники камеры мертвой,
Полудённые светы — неверны и плохи.
Ты, знакомясь, с улыбкой представился: — “Жертва.
Тихий кролик великой эпохи...”
Что-то слишком великой... Всё в будущем рея,
Ни хитрить, ни таить, ни делить не умея, —
Дней тех юных, ну, что б вам с женой приоставить?
Пятилеткам на бедность снесли переплавить.
А потом — в ополчение доброю волей,
Мешковатость, пенсне кабинетный защем...
— Почему не стрелялся?! Оружия, что ли,
Вам не дали?! А — палка зачем?
...Знаю, знаю я поле ржаное,
Когда в “юнкерсах”, в “хеншелях” небо черно,
Нет снарядов, орудье не бьёт ни одно...
Трое суток метался — и в подлой измене
Не убив себя! — сдался, и вот виноват...
Эх! я всех их! я всех бы сейчас — на колени!
Пред тобою, русский солдат!!
Что-то там, по воронкам, их мало лежало!
Кто лежал — тот срывал комиссарские шпалы,
Хоронил средь зелёной травы...
Рвали когти в Москву господа генералы,
Деранула за Волгу Москва из Москвы...
Завтра — праздник... Уж флаги за зоною алы,
Уж белеет, крепчает зима.
Где теперь ты? Таскаешь ли шпалы
На дороге Тайшет-Колыма?
Под Норильском волочишь цынготное горе?
В ледовитой ли тьме Воркуты?
Или сосны кряжуешь на вьюжной Печоре?
Или уголь долбишь в подземельях Инты?
Помнишь — воздух, застойный, как в яме,
Своды серые старой добротной тюрьмы,
Где июльскими тёмными долгими днями
О великом и малом печалились мы?
Кто там не был! какие огни не сходились!
Монархист ли, марксист ли, — но только б не раб.
И сшибались до пены, до ярости бились,
Хлебной крошкой, табачною пылью делились,
Обнимались на смерть, уходя на этап.
Невесомая мысль! — для стихов и для лекций
Вечерами сдвигались, под лампами дым, —
Атом. Гоголь. Барокко. Наследственность. Рим. —
И учёные сыпали блёстки коллекций
Неучёным, но тёртым друзьям молодым.
Хмуро слушали, как на духу.
Зёрна брали, с усмешкой отвеяв труху:
Отхватили нужды эти русские парни —
И в навозную бочку впрягались попарно,
И сбирали картофельную шелуху.
Умудрила их жизнь! От Норвегий до Ливий
Исходили Европы красу и тщету,
Повидали, где мягче, сытей и счастливей,
И вернулись в родимую нищету.
Тут их ждали. Тут выдержать буйные дрожжи
Запахнулась вкруг них крепостная стена...
Неприютная Русь! Что ты знаешь? Быть может,
Этой самой закланною молодёжью
Ты и будешь когда-нибудь спасена?..
1946 Memories of the Butyrskaya
Nikolai Andreyevich
Semenov
There were dim dead muzzles camera
Poludёnnye lights - are wrong and bad.
You're familiar with, presented with a smile: - "Victim.
Quiet rabbit great era ... "
Something too great ... All in the yard the future,
Neither cunning nor hide, nor to divide without being able -
Days of the young, well, what would you priostavit with his wife?
Five-Year Plan on poverty demolished melt.
And then - in the militia goodwill
Baggy, pince-nez pinch desk ...
- Why not shoot ?! Weapons, whether that
You do not give ?! And - why stick?
... I know, I know a field of rye,
When in the "Junkers" in "Henschel" black sky,
No rounds, no guns, no hits ...
Three days of pacing - and vile treason
Not by killing yourself! - I surrendered, and that's to blame ...
Eh! I have them all! All I have now - on your knees!
Before thee, Russian soldiers !!
Something there, funnels, lay them low!
Who is lying - he tore commissar sleepers
He was buried in the green grass ...
Clawed in Moscow Gentlemen generals,
Deranula the Volga Moscow Moscow ...
Tomorrow - a holiday ... Oh flags for zonoyu Ali,
Oh, it is white, winter grows stronger.
Where are you? Do sleepers drags
On the road, the Taishet-Kolyma?
By dragging tsyngotnoe Norilsk mountain?
Whether the dark arctic Vorkuta?
Or pine kryazhuesh on blizzard Pechora?
Or coal batter in the dungeons Inta?
Remember - the air stagnant, like in the pit,
The arches of the old gray soundly prison
Where the July long dark days
About the great and small, we grieve?
Who was not there! some lights did not converge!
Monarchist whether, if a Marxist - but not for the slave.
And knocks to foam up rage fought,
Bread crumbs, tobacco dust were divided,
Hugging to death, going on stage.
Weightless thought! - For poems and lectures
Evenings shifted, under the lights smoke -
Atom. Gogol. Baroque. Heredity. Rome. -
And scientists sprinkled glitter collections
Neuchёnym but grated young friends.
Frowning listened, as to the spirit.
Grains were taken, with a grin otveyav dust:
We need to grab these Russian guys -
And harnessed in pairs into the manure barrel,
And sbiralsya potato peel.
I have managed their lives! From Norway to Livy
Europe proceeded beauty and vanity,
To see where the softer sytey and happier
And returned to the darling poverty.
Then they waited. Here stand the wild yeast
I smelled them round the city wall ...
Nepriyutnaya Russia! What do you know? May be,
This itself was slain youth
You and will ever be saved? ..
1946 Смотрите также: | |
