Последних дней медлительный простор -
уже не страсть, не омут не восторг,
а плавная и ласковая тишь.
Беспутный и зашарканный вокзал
нас в суетной толпе не отыскал,
и поздней вишней пахнет слово «спишь».
Еще пока нас будничная мгла
не смыла, не смела, не обожгла,
не развела горячие тела,
не развела горячие тела...
Всего-то сто медлительных часов,
и снова в гущу скрипов и басов,
в гудящий опаленный разнобой.
Туда где день бессмысленно осип,
где не видна слеза, не слышен всхлип,
и горькой хлоркой пахнет слово «боль»...
Потом, потом об этом, а сейчас
мы медлен-н-н-н-но смакуем этот час,
и в нас тревожно дремлет слово «счастье»,