Здесь когда-то ты жила, старшеклассницей была,
А сравнительно недавно своевольно умерла.
Как, наверное, должна скверно тикать тишина,
Если женщине-красавице жизнь стала не мила.
Уроженец здешних мест, средних лет, таков, как есть,
Ради холода спинного навещаю твой подъезд.
Что ли роз на все возьму, на кладбище отвезу,
Уроню, как это водится, нетрезвую слезу...
Я ль не лез в окно к тебе из ревности, по злобе
По гремучей водосточной к небу задранной трубе?
Хорошо быть молодым, молодым и пьяным в дым —
Четверть века, четверть века зряшным подвигам моим!
Голосом, разрезом глаз с толку сбит в толпе не раз,
Я всегда обознавался, не ошибся лишь сейчас,
Не ослышался — мертва. Пошла кругом голова.
Не любила меня отроду, но ты была жива.
Кто б на ножки поднялся, в дно головкой уперся,
Поднатужился, чтоб разом смерть была, да вышла вся!
Воскресать так воскресать! Встали в рост отец и мать.
Друг Сопровский оживает, подбивает выпивать.
Мы «андроповки» берем, что-то первая колом —
Комом в горле, слуцким слогом да частушечным стихом.
Так от радости пьяны, гибелью опалены,
В черно-белой кинохронике вертаются с войны.
Нарастает стук колес, и душа идет вразнос.
На вокзале марш играют — слепнет музыка от слез.
Вот и ты — одна из них. Мельком видишь нас двоих,
Кратко на фиг посылаешь обожателей своих.
Вижу я сквозь толчею тебя прежнюю, ничью,
Уходящую безмолвно прямо в молодость твою.
Ну, иди себе, иди. Все плохое позади.
И отныне, надо думать, хорошее впереди.
Как в былые времена, встань у школьного окна.
Имя, девичью фамилию выговорит тишина. You once lived here, you were a high school student,
And relatively recently, she died willfully.
How badly the silence must tick
If life has become not sweet to a beautiful woman.
A native of these places, middle-aged, as is,
For the sake of the spinal cold I visit your entrance.
I’ll take roses for everything, I’ll take them to the cemetery,
I'll drop, as usual, a drunk tear ...
I didn't climb out the window to you out of jealousy, out of spite
On a rattling drainpipe up to the sky?
It's good to be young, young and drunk in smoke
A quarter of a century, a quarter of a century of my wasted exploits!
With a voice, with a slit of eyes, bewildered in the crowd more than once,
I always identified myself, I was not mistaken just now,
I heard right - dead. My head was spinning.
Didn't love me when you were born, but you were alive.
Who would have risen on his legs, rested his head on the bottom,
He pulled himself up so that death was at once, but all came out!
Resurrect so resurrect! Father and mother grew up.
Friend Soprovsky comes to life, encourages him to drink.
We take "Andropovs", something first with a stake -
A lump in the throat, a Slutsk syllable and a ditty verse.
So drunk with joy, scorched by death,
In black and white newsreels, they come back from the war.
The clatter of wheels is increasing, and the soul is racing.
At the station, a march is being played - the music fades from tears.
Here you are - one of them. You catch a glimpse of us two
Briefly on figs you send your admirers.
I see through the crush of you the old, nobody,
Leaving silently right into your youth.
Well, go yourself, go. All the bad things are over.
And from now on, one must think, good is ahead.
As in the old days, stand at the school window.
The name, maiden name will be uttered by silence. Смотрите также: | |
