За тобой человек-невидимка стоит, его тень гложет оникс лица с твоим именем,
Хлюпает носа дупло, у второго лежит мой висок, хной заката окрашенный..
В час, когда мы на несметном одре, крепостные, для всех танцевали нагими,
Цветам полевым уже резали глотки. А в рюмках светало. Дышали адажио.
Пыль потрепав наждаком наших губ, вытек воздух, весь в ссадинах и поговорках,
Как пёс смотрит дом на казённый пейзаж, пёс не наш, но глаза - как две капли портвейна,
Ему всё равно теперь, топчутся в нём, или пьют лазурит рыжей фрау, но горько
Настолько, что пол лижет лишний сквозняк, а ему всё равно. Он сгорит в воскресенье.
Сто пальцев смешались с толпой папирос, злые финики глаз косо с сосен чернеют...
Трясёшься, а вдруг хитрый пункт в приговоре заменят на толстый уверенный прочерк...
Ты с детства ждала это утро, и вот глаз фиалки осыпались и потемнели,
проели болота дыру во лбу Гёте, и чёрт в небо льёт пулемётную очередь.
Чего там случилось? поди погляди.. В декабре ночь тиха шибко для перекура,
Ветра на погосте ломают кресты, а взамен вьются змеями знаки вопроса..
Не перепись бесов ли? В ливне молитв захлебнулись прохожие, бесы, и утро,
Закупорь глаза ему, похорони, завтра позавчерашнее утро вернётся.
Ленточкой траурно-чёрной грачи улетают косить саранчи баррикады,
В поля по утру как невеста во гроб лёг мучнистой росой чей-то кашель знакомый
Учёные носят чуму в решете, тишина наших тел стоит этого ада,
И самый, наверное, грустный из нас, станцевал свой сентябрьский джаз из балкона,
с чувством, с которым испорченный суп ожидает своих колченогих дворняг,
Завползаешь под плинтус, ногтями сдирая и мой горизонт, и небритые щёки,
Сквозь щёлки в локтях гильотины глядят, в их глубинах рубиновых прошлого залежь,
И волки, всего-то родни у тебя - косоокие тюрки да мы алоокие
Однажды я вслушаюсь, в чёрные окна свой серый единственный глаз обмакну,
Обогну материк, кто б меня материл, если вместе с тобой обмельчал целый город,
Но шёпот до боли в паху мне известен, на месте твоём я б махнул - перекур,
И вернулся б нескоро из Саппоро мокрого сквозь твоих глаз кучевые узоры..
An invisible man stands behind you, his shadow gnaws at the onyx of the face with your name,
The hollow of the nose squishes, the second has my temple, dyed with henna of sunset ..
At the hour when we are on a countless bed, serfs, for all we danced naked,
The flowers of the field were already throated. And it was getting light in the glasses. We breathed adagio.
The dust rubbed the emery of our lips, the air leaked out, covered in abrasions and sayings,
Like a dog looks at the house at the state landscape, the dog is not ours, but his eyes are like two drops of port,
It doesn't matter to him now whether they stomp in it, or they drink lapis lazuli red-haired Frau, but bitter
So much so that the floor licks an extra draft, but he doesn't care. It will burn on Sunday.
A hundred fingers mingled with the crowd of cigarettes, the evil dates of the eyes turn black from the pines ...
You shake, and suddenly the cunning paragraph in the verdict will be replaced with a thick confident dash ...
You have been waiting for this morning since childhood, and now the violet eyes fell and darkened,
the swamps have eaten a hole in Goethe's forehead, and the devil pours machine-gun fire into the sky.
What happened there? go and look .. In December, the night is very quiet for a smoke break,
The winds on the churchyard break the crosses, and instead question marks curl like snakes ..
Is it not a census of demons? In a shower of prayers, passers-by, demons, and morning,
Block his eyes, bury him, tomorrow morning the day before yesterday will return.
With a ribbon of mournful black rooks fly away to mow the barricades of the locust,
In the fields in the morning like a bride in a coffin lay down powdery mildew someone's cough familiar
Scientists carry the plague in a sieve, the silence of our bodies is worth this hell,
And probably the saddest of us, he danced his September jazz from the balcony,
with the feeling with which spoiled soup awaits its kicky mongrels,
You crawl under the plinth, ripping off my horizon and unshaven cheeks with your nails,
Guillotines look through the cracks in the elbows, in their depths of the ruby past there is a deposit,
And wolves, all you have are relatives - slant-eyed Turks and we are alo-eyed
One day I will listen, dip my gray single eye into the black windows,
I will go around the mainland, who would be my mother, if I crushed the whole city with you,
But I know the whispering to a pain in my groin, in your place I would have waved - a smoke break,
And it would be a long time before returning from Sapporo wet through your eyes with cumulus patterns .. Смотрите также: | |
