Оскалились нервы, плюются глаза соленой водой прибоя
Я никогда не слышал голоса, который держал в своих ладонях
Все думали, что не смогу обронить я даже слова хромого,
Но я, похоже, не хотел говорить и превратился в немого
Это ж надо было так надавить
Переломать веки грубо,
Что мне пришлось заговорить
И заорать во все трубы
И вот сегодня праздник обрушился грозою
Я скоро криком подружу небеса с землею
И будут рваться голоса, песнями прошиты
Свой голос я настрою сам, чтоб ложью не фальшивил[3]