Текст песни СТАСИК - про стасика

История про "Писюна"

Когда мы с Мишей учились в шестом классе, к нам привели Стаса. Человеком он был неадекватным, но вроде как не по своей вине. Страдал он от какого-то там отклонения типа нарколепсии (когда люди засыпают неожиданно), только он не засыпал, а залипал. Наглухо причём. То-есть сначала он во что-то втыкал, а потом ни стого, ни с сего стопорился и пускал слюну. Приходил в себя только после того, как весь класс с криками «зырьте, ребза, у придурка опять батарейки сели!» начинал отвешивать ему подзатыльники под затылок и подсрачники под сраку. За глаза его называли дурачком, но говорить такое в лицо было как-то оскорбительно, поэтому обозвали Стасика нейтрально — Писюном.

Скоро в школе появилась и писюнова мама, которая почему-то слёту записала нас с Мишей в писюновские друзья и много чего нам про него поведала. Оказалось был целый список вещей — типа «циклично движущихся, блять, объектов» и «изображений с яркой цветовой гаммой», — которые Писюну нежелательно было наблюдать вообще, а то была опасность впасть в конкретный долговременный ступор или хуй-его-знает-что-еще. Остаток того учебного дня Миша провёл в тщетных потугах ввести Писюна в кому — он ходил вокруг него кругами, изображая циклично двигающийся объект, а через равные промежутки времени вертел у того перед рожей цветными карандашами, изображая яркую цветовую гамму. Периодически пристально смотрел в глаза. Хуй там. Писюн не поддавался.

После уроков мы втроём уже стояли в раздевалке. Раздосадованный такими несрастухами Миша сурово, как блять товарищ Берия, натягивал на себя свой любимый чудо-свитер, апогей, блять, пост-модернизма, привезённый из какого-то Чуркистана. Это сейчас, с высоты, так сказать, своего опыта, я понимаю, что на этом предмете одежды силами таджикских ткачей, по совместительству наркоманов и дальтоников, художественными средствами был изображён героиновый приход, но в ту пору мы были свято уверены, что это пять зелёных всадников ловят чёрную рыбу в красном поле под палящим фиолетовым солнцем. Всякий раз, когда Миша надевал эту паранойю, превращаясь в сплошное красно-фиолетовое пятно, у меня возникало навязчивое желание обхватив голову руками бежать нахуй прочь с криками типа «Нет! Нет! Только не мой мозг, грёбаные пришельцы!». Стоило Мише выйти в этом свитере на улицу, как прохожие начинали шарахаться в стороны, забывая о чём только что думали, маленькие дети принимались плакать, а молодые барышни — обильно менструировать. У меня лично, как и у некоторых наших знакомых, свитер вызывал приступы тошноты и головокружения, поэтому я старался смотреть по возможности в пол. То есть, как вы понимаете, на блёкло-сером раздевалочном фоне Мишин свитер нехило так выделялся. Да хули там, скажу больше — не существует в природе вообще такого фона, на котором этот ебучий аксессуар не выделялся бы нах. Хотя если вы нароете где-нибудь летающую тарелку с огромной надписью ЗЕМЛЯНЕ!МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ! — то можете смело, одев мишин свитер, встать рядом — такие вещи идеально дополняют друг друга. Красное пятно б... что-то вроде «счастливо, пацаны» и уплыло в сторону выхода. Оторвав глаза от пола, я увидел писюна. У писюна было такое хлебало, как будто он всю ночь ловил черную рыбу с зелёными всадниками и теперь стоял передо мной типа за%бан@ый — с подкашивающимися ногами, отклянченой губой и тупым взглядом. В тот раз он залип основательно, я его минут 15 откачивал. Мише сказал сжечь свитер нах.

Про Кошку Дусю

Была у Писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно звезданутое животное — впиливалась с разбегу в стены, промахивалась нафиг мимо миски с молоком харей в пол, корчила непонятные рожи. Дусей, хстати, она была чисто формально, поскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на «пошла на х%й». В общем Дуся была не жилец в любом случае — каску у неё снесло при рождении, и по законам природы она должна была скопытиться к черту ещё в раннем детстве, когда вместо титьки тыкалась харей маме в сраку — но тут, блин, в планы естественного отбора вмешался известный гринписовец Писюн. Д