Всего и надо, что вглядеться - Боже мой!
Всего и дела, что внимательно вглядеться,
И не уйдешь, и никуда уже не деться
От этих глаз, от их внезапной глубины.
Всего и надо, что вчитаться - Боже мой!
Всего и дела, что помедлить над строкою,
Не пролистнуть нетерпеливою рукою,
А задержаться, прочитать и перечесть.
Мне жаль неузнанной до времени строки,
Но всё ж строка - она со временем прочтётся,
И перечтётся много раз, и ей зачтётся,
И всё, что было в ней, останется при ней,
Но вот глаза - они уходят навсегда,
Как некий мир, который так и не открыли,
Как некий Рим, который так и не отрыли,
И не отрыть уже, и в этом вся печаль.
Но мне и вас немного жаль, мне жаль и вас,
За то, что суетно так жили, так спешили,
Что и не знаете, чего себя лишили,
И не узнаете, и в этом вся печаль.
А, впрочем, я вам не судья. Я жил как все.
Вначале слово безраздельно мной владело,
А дело после было, после было дело,
И в этом дело все, и в этом вся печаль.
Мне тем и горек мой сегодняшний удел,
Покуда мнил себя судьёй, в пророки метил,
Каких сокровищ под ногами не заметил,
Каких созвездий в небесах не разглядел... Total and it is necessary that the peer - my God!
Total and things that look carefully,
And do not go away, and do not escape
From these eyes, their sudden depth.
All right, get a grasp of that - my God!
Total and things that linger over the lines,
Not Scroll impatient hand,
And linger, read and count.
I'm sorry unrecognized until the time line,
But all the string - it eventually will read,
And perechtёtsya many times, and it will be reckoned,
And all that was in it, will be with her,
But his eyes - they are gone forever,
As a world that never opened,
As a Roma who has not dug,
And I do not have to dig, and that's the sadness.
But I'm a little sorry for you and I'm sorry and you
For being so vain they lived in such a hurry,
What do and do not know what deprived themselves,
And you do not know, and that's the sadness.
And, indeed, I will not judge. I lived like everyone else.
First word completely possessed me,
A case after case, after it was business
And in this case all things, and that's the sadness.
I was so bitter and my destiny today,
As long fancied himself a judge, in the prophets, methyl,
What kind of treasure underfoot did not notice,
What constellations in the heavens could not see ... | |
