Не бывает войны без жертв.
Не бывает войны без плена.
Но порой от судьбы не уйдёшь,
Чоть с какой стороны ни крути.
Как болотную грязь не сравнить
с шумом волн, белоснежной пеной,
Так и тех, кто сейчас на чужбине, несравнимы, сравнимы и пути.
Я про Данко пою опять,
про того, кто огнём во мраке
Словно сердце, рванув чеку,
осветил людям путь и умолк.
Пусть звучит вечный колокол тем,
кто в последней душманской атаке
Окровавленным телом на танковой мине исполнил последний свой долг.
И не смеет никто судить
оглушённого бешеным взрывом
Лишь за то, что дослать не смог
он в патронник последний патрон.
Тех за то, что брели по камням
из неволи в распухших нарывах
На култышках израненных ног,
забывая про боль и про сон.
Между жизнью и смертью миг,
а в борьбе этот миг - эпоха.
Я как будто стою среди них, захвативших в плену арсенал.
И с оружьем в руках защищали они
честь свою до последнего вдоха.
И десантников тех четверых имена
так никто до сих пор не узнал.
Милосердью нужны глаза -
различить под слезой примата,
Кто душманским стволом стрелял
в самолеты под красным крестом.
Кто продал за вонючий бакшиш
честь свою заодно с автоматом
И предательским ядом в кусочке свинца
смерть и горе принёс в чей-то дом.
Говорят, что простим их всех.
Жизнь одна, ну а совестей много.
Что в неправедной этой войне
только жертвы, а истинны нет.
Что за шкуру свою можно друга продать и Отчизну с родимым порогом
И остаться в кочевьях суровых волков. Это прямо какой-то бред.
Не бывает войны без жертв.
Не бывает войны без плена.
Но не надо дерьмо и солдатскую честь
в милосердие сыпать навалом.
Можно в жажде с копыта пить,
от шакала объедки съесть.
Или жить без забот и на всю свою жизнь, навсегда оставаться шакалом
There is no war without casualties.
There is no war without captivity.
But sometimes no escape from fate,
Chot which side anyway.
How marsh mud not compare
with the sound of waves, snow-white foam,
So those who are now in exile, incomparable, and comparable way.
I'm talking about Danko singing again,
about someone who fire in the darkness
Like the heart, jerked the pin,
people lit the way and stopped.
Let the bell sounds the eternal,
who in the last attack dushmanskoy
Bloodied body on tank mine performed his last duty.
And no one dares to judge
Stunned furious explosion
Just for being unable to hand in these
He last cartridge into the chamber.
Those for being walked on stones
from captivity in swollen boils
On kultyshkah wounded leg,
forget about the pain and the dream.
Between life and death moment,
and in the struggle that moment - the era.
I'm kind of standing among them, captured arsenal.
And with arms to defend them
honor to his last breath.
And those four names of paratroopers
so no one has not yet been learned.
Mercy need eyes -
distinguished by the primacy of tears,
Who dushmanskim barrel shot
in aircraft under the red cross.
Who sold for smelly baksheesh
his honor at the same time with a gun
And treacherous poison in a piece of lead
death and grief brought in someone's home.
It is said that all forgive them.
Life is one, well, a lot of consciences.
What's in this unjust war
Only the victim, and the truth is not.
What's your skin can be a friend to sell and Fatherland with birthmark threshold
And stay in encampments harsh wolves. It just sort of delirium.
There is no war without casualties.
There is no war without captivity.
But do not shit and soldier's honor
in compassion pour in bulk.
Can the thirst to drink the hoof,
eat leftovers from the jackal.
Or to live without worries and all my life forever remain a jackal
