Когда в клети тела их поднимали на гора,
Вокруг всё будто вымерло, застыло,
Заплакала тихонько молодая медсестра
И рукоятчица заголосила.
В который раз с шахтёрской кровью смешан уголёк,
В который раз Донбасс осиротел!
И снова слышу: "Здравствуй, Маша! Как там твой сынок?
Живой? Дай Бог... А мой не уцелел".
И чешут власть имущие с трибуны языки,
Поют, щебечут, словно канарейки,
Воруя миллионы, набивая кошельки,
А люди в шахтах "пашут" за копейки,
Расплачиваясь жизнями за жалкие гроши,
Сметая крохи с барского стола.
А наверху всё чин по чину: делит барыши,
Дорвавшаяся к власти кагала.
О чём тут говорить ещё и где найти слова,
Когда такой народ вдруг стал изгоем
И от обиды, и бессилья кругом голова —
Гуляет смерть по лавам и забоям.
Болит душа за славный, обездоленный народ
И мне всё чаще видится из снов,
Что будто терриконы ─ не простой отвал пород,
А братские могилы горняков.
Пятнадцать, двадцать, сорок...─ потекли гробы рекой,
А в них тела и что от тел осталось,
И наруки людей упала мать, всплеснув рукой—
Не вынесло сердечко, оборвалось...
Давай, брат, наливай, помянем земляков своих.
Да молча пей, к чему здесь лишний понт,
Чтоб принял, как положено, в земле донецкой их
Последний, двухметровый горизонт. When their bodies were lifted up the mountain in the cage,
Everything around seemed to die out, froze,
The young nurse cried quietly
And the handle began to shout.
Once again, a coal is mixed with the miner's blood,
Once again Donbass has become an orphan!
And again I hear: "Hello, Masha! How is your son?"
Alive? God forbid ... But mine did not survive. "
And those in power scratch their tongues from the rostrum,
Sing, chirp like canaries
Stealing millions, stuffing wallets
And people in the mines "plow" for a penny,
Paying with lives for pitiful pennies
Sweeping crumbs from the master's table.
And at the top, everything is rank according to rank: divides profits,
The kagal who burst into power.
What else to talk about and where to find words
When such a people suddenly became an outcast
And from resentment, and powerlessness my head is spinning -
Death walks along lavas and faces.
Soul aches for the glorious, disadvantaged people
And more and more often I see from dreams
As if waste heaps are not just a dump of rocks,
And the common graves of the miners.
Fifteen, twenty, forty ... ─ the coffins flowed like a river,
And in them are bodies and what is left of the bodies,
And the mother fell on the hands of the people, clasping her hand—
The heart could not bear, it broke ...
Come on, brother, pour, let's remember our fellow countrymen.
Yes, drink in silence, why is there an extra show-off,
To accept, as it should be, in the land of Donetsk
The last, two-meter horizon. | |
