зимою звёзды замерзают на небосклоне,
зимой проводник шатается на перроне.
водка в общем вагоне кажется проще и горше,
кто-то незримый включает примочку, дисторшн.
я не говорю почти, я почти не плачу,
билетик зажав в кулаке захожу, ничего не значу -
я еду на север.
зимой на ветру вокзальном каждый сутул и случаен,
как ветер тот человека в погонах треплет, качает.
весь путь происходит вне места и времени, точно
зачатье ребёнка...
на верхней полке мне снится война и хрущёвки, долгие мутные реки,
ржавые трубы, зверь леденеющий в человеке.
я не просыпаюсь почти, я не плачу, в тамбуре корчусь,
голос слепой становится суше и зорче,
а водка - теплее, а снег за окном - настоящей,
что в груди у незримого чёрный ящик.
я еду на север, где памяти жаркая мета.
и нету мне места. и времени тоже нету.