Пой песня, пой, а вместе с ней бессоница:
О спящем городе, о людях беспредела.
Пой песня, пой, про продажу совести -
Совесть на ложке, как звезда горела.
Мечты ломали двери, мечты горели,
Ревели сирены, катили измены.
Поймите, я - не рэпер, не правый, не левый.
В ночи горела, свеча горела!
Я кое что скажу, я имею право.
Мои стихи, как героин, как отрава.
Текут по белому листу, по переулкам, по биту,
Я здесь порядок наведу, поэт всегда найдёт беду.
В колесах, книгах, в порошке, плывут по небу и реке,
Мои бесстыжие слова, как буква "А".
Стреляет в звёзды пистолет. Мне сорок лет -
И я - поэт, всё остальное: смех и бред.
Припев:
Пой, пой, пой, песня моя пой -
Слепой старухой, порванной струной;
Лети стрелой прямо в небеса!
Пой, пой, пой, песня моя пой -
Слепой старухой, порванной струной;
Лети стрелой прямо в небеса -
Над спящим чёрным городом.
[Второй куплет]:
Один, посреди города спящего, мой пыл так горяч.
И словно сыч, что в ночи зряч - истошно ору я!
Я вижу смыслы всех своих неудач, и совесть - палач,
Рвёт капилляры и сердце, неистово негодуя.
Смотри, как одинок этот пёс,
На промокших чёрных улицах уставшего города.
Ему тоже верилось в счастье для всех и всерьёз,
Пока не стянули на шее удавку из провода.
Забыв истоки, мы припадаем губами к забвению.
Словно свет по растению, пускаю что-то по вене я.
Мы неизменные, и в тоже время мгновенные.
Вновь улетает мизерность наша ничем во Вселенную.
Перегоревшая лампочка заменится на другую,
Но нам не сменить действительность данную.
В лавине бы души кровавой ночные вибрации -
Эта биомашина настроена на свою ликвидацию.
Припев:
Пой, пой, пой, песня моя пой -
Слепой старухой, порванной струной;
Лети стрелой прямо в небеса!
Пой, пой, пой, песня моя пой -
Слепой старухой, порванной струной;
Лети стрелой прямо в небеса -
Над спящим чёрным городом.
Лёха Никонов, Руставели.
Над спящим чёрным городом. Sing the song, sing, and with her insomnia:
About sleeping city, about people mightless.
Sing the song, sing, about the sale of conscience -
Conscience on a spoon like a star burned.
Dreams broke the doors, the dreams of burned,
Rovel sirens, rolled treason.
Understand, I am not a rapper, not right, not left.
In the night burned, the candle burned!
I'll tell you something, I have right.
My poems like heroin, as a refive.
We flow on the white sheet, on the alleys, on the bit,
I am here a procedure for visual, the poet will always find trouble.
In wheels, books, powder swim across the sky and river,
My shameless words, as the letter "A".
Shoots in the stars a gun. I am fourty years old -
And I am a poet, everything else: laughter and nonsense.
Chorus:
Sing, sing, sing, song my song
Blind old woman, torn string;
Fly an arrow right to the skies!
Sing, sing, sing, song my song
Blind old woman, torn string;
Fly an arrow right to the skies -
Above sleeping black city.
[Second verse]:
One, in the middle of the city of Sleeping, my dust is so hot.
And as if the owl, that in the night of Seryach - I have been treated!
I see the meanings of all my failures, and conscience - the Ball,
Takes the capillaries and the heart, frantically indigrant.
Look like alone this dog
In the wet black streets of the tired city.
He also believed in happiness for all and seriously,
Until you pulled on the neck of the wire.
Forgetting the origins, we get lips to oblivion.
Like the light on the plant, I let something in Vienna.
We are unchanged, and at the same time instant.
Miserly flies again by our universe.
The blurring light will be replaced with another,
But we do not change the reality given.
In avalanche, the souls of bloody night vibrations -
This biomashine is tuned to its liquidation.
Chorus:
Sing, sing, sing, song my song
Blind old woman, torn string;
Fly an arrow right to the skies!
Sing, sing, sing, song my song
Blind old woman, torn string;
Fly an arrow right to the skies -
Above sleeping black city.
Lyok Nikonov, Rustaveli.
Above sleeping black city. | |
