Среди документов, оставшихся нам в наследство от эпохи прекраснодушных горбачёвских уступок Западу, оказался Договор об обычных вооружённых силах в Европе (ДОВСЕ), подписанный 19 ноября 1990 года в Париже и вступивший в силу уже после распада СССР 9 ноября 1992 года. Договор вводил ограничения как по общей численности вооружения и техники сторон, размещаемых на европейском ТВД, так и по их дислокации (ограничивалось возможность размещения войск и техники в так называемых фланговых районах).
Уже в ельцинские времена было подписано (в мае 1996 года) и вступило в силу (15 мая 1997 года) Приложение к Итоговому документу первой конференции по рассмотрению действия ДОВСЕ, более известное как Фланговый документ, пытавшийся адаптировать обязательства сторон к новым условиям, возникшим после распада СССР и Организации Варшавского договора (ОВД). В 1999 году было подписано очередное соглашение об адаптации ДОВСЕ к новым реалиям (после распада СССР и расширения НАТО, предусмотренный ДОВСЕ баланс обычных вооружений резко изменился). Однако это соглашение, хотя и закрепляло за НАТО значительное военное превосходство над Россией на европейском ТВД, но так и не вступило в силу из-за саботажа со стороны США. В результате, в 2007 году Путин в послании Федеральному собранию объявил о моратории на исполнение Россией условий ДОВСЕ, а в 2014 году Россия на неопределённый срок приостановила своё участие в ДОВСЕ.
Одним из главных камней преткновения, разрушивших Договор, стал упорный отказ Литвы, Латвии и Эстонии присоединиться к Договору. В результате, территория Прибалтики стала чёрной дырой, не подпадавшей под ограничения ДОВСЕ. С момента вступления этих стран в НАТО, Альянс получил возможность бесконтрольного размещения на территории Прибалтики любого количества вооружений, не подпадавших под ограничения ДОВСЕ. В российской обороне, и без того в 90-е годы недостаточно эффективной, появилась огромная брешь. С прибалтийского плацдарма НАТО теоретически могло наступать на Санкт-Петербург, угрожая уничтожением всего Балтфлота, на Валдайскую возвышенность, откуда в сентябре-октябре 1941 года начали наступление на Москву 3-я танковая группа генерала Гота и 4-я танковая группа генерала Хепнера. Силы альянса также получали возможность флангового движения к Смоленску, осуществляя глубокий охват Белоруссии и отрезая её от России.
Стратегические преимущества, предоставляемые НАТО прибалтийским плацдармом, компенсировались логистическими трудностями, ограничивавшими возможность развёртывания и поддержания жизнедеятельности крупной группировки войск длительное время. Проще говоря, сухопутные и морские коммуникации прибалтийской группировки оказались бы под контролем российской армии и флота.
Таким образом, прибалтийский плацдарм мог быть эффективно использован в военной кампании против России только в том случае, если бы накопление сил и средств, необходимых для агрессии, произошло бы под прикрытием благовидного предлога в мирный период. А после начала боевых действий, коммуникации группировки в Прибалтике были бы обеспечены совместными молниеносными действиями с прибалтийского плацдарма и войск НАТО в Восточной Европе. При этом основной вопрос заключается в том, для кого кризис будет развиваться быстрее – для российско-белорусской группировки в Калининграде, Белоруссии, Санкт-Петербурге и в Псковской области или для войск НАТО в Прибалтике и Польше. По сути дела преимущество получал тот, кто успевал сосредоточить силы и ударить первым.
Пока в Прибалтике располагались только местные армии, которые и армиями-то назвать сложно, прикрываемые ограниченным количеством боевых самолётов, предоставляемых более адекватными в военном отношении странами НАТО на ротационной основе, существовала лишь эвентуальная угроза безопасности России с данного направления. Однако в течение последних месяцев США начали предпринимать действия, которые могут трактоваться и как политическая демонстрация, и как начало предвоенного развёртывания, и как провокация России на превентивный удар по Прибалтике (чем они, скорее всего, и являются). Безусловно переброшенных в Прибалтику десятка танков и сотни единиц другой бронетехники недостаточно, чтобы начать военную кампанию против России.
Но, во-первых, прибывшие в Латвию и Эстонию силы сразу в два раза повысили боеспособность местных армий, до этого имевших три танка сомнительной боеготовности на всех. Во-вторых, прецедент создан и теперь можно периодически, мотивируя это учениями или беспокойством союзников за свою безопасность посылать туда все новые и новые контингенты. Пусть каждый будет невелик, вместе они рано или поздно составят серьёзную силу. В-третьих, российские силы тоже не резиновые, а создание и укрепление натовских группировок по периметру российских границ приводит к необходимости растягивания военных ресурсов на огромном пространстве для реагирования на вновь возникающие угрозы. В конце концов, сил начн
While only local armies were located in the Baltic States, which are difficult to call armies, covered by a limited number of combat aircraft provided by more militarily adequate NATO countries on a rotational basis, there was only an eventual threat to Russia's security from this direction. However, in recent months, the United States has begun to take actions that can be interpreted as a political demonstration, and as the beginning of a pre-war deployment, and as a provocation of Russia to a preemptive strike in the Baltic States (which they most likely are). Of course, a dozen tanks and hundreds of other armored vehicles deployed to the Baltic States are not enough to start a military campaign against Russia.
But, firstly, the forces that arrived in Latvia and Estonia at once doubled the combat effectiveness of the local armies, which previously had three tanks of dubious combat readiness at all. Secondly, a precedent has been created and now it is possible to periodically send more and more contingents there, motivating it with exercises or the concern of allies for their safety. Let each be small, together they will sooner or later form a serious force. Thirdly, Russian forces are also not rubber, and the creation and strengthening of NATO groups along the perimeter of the Russian borders leads to the need to stretch military resources over a huge space to respond to newly emerging threats. In the end, the forces will begin
