Ощущения сплавляются: вот его рука массирует через одежду мой член и с оттягом придавливает мошонку, а вот Ганнибал покрывает поцелуями мое лицо и шепотом спрашивает, о чем я думал. Я не могу ответить; во многом из-за того, что я приподнимаюсь на носках под его прикосновениями и вытягиваюсь вдоль стены, надеясь, что он будет продолжать. Он медленно стягивает с меня свитер, и на секунду, когда я оказываюсь в душной темноте, мне хочется громко застонать: Ганнибал продолжает гладить меня и придавливает к стене. Жарко и тяжело.
Жарко, жарко, жарко, когда он наклоняется к моей груди и обводит кончиком языка сосок. Жарко, когда он втягивает вершину между губ и чуть надавливает зубами. Жарко, когда он выпрямляется и, освободив меня от одежды, прижимается губами к моим губам.
- Он мог навредить тебе, - Ганнибал расстегивает мои джинсы и спускает трусы; мне хочется засмеяться, когда он подает мне руку и помогает переступить через одежду, - неуместная галантность. Но Лектер садится на край постели и расставляет ноги, чтобы я мог стать рядом с ним – и я просто жалко закрываю лицо руками от стыда. Он не смотрит – он изучает. Ганнибал Лектер запоминает то, как я выгляжу.
И в этом нет никакой сентиментальности, никакого восхищения – он осматривает то, что принадлежит ему, и морщит нос, когда находит царапину под моим боком.
Он протягивает ко мне руку, и я послушно делаю к нему шаг. Пару минут не происходит ровным счетом ничего: его палец обводит мой пупок, и от этого слишком тянет внизу живота. У меня дрожат колени, у меня стучат зубы, у меня кружится голова – Ганнибал помогает мне лечь на кровать и целует меня в бедро.
- Он мог навредить тебе, Уилл… - я буду еще не раз вспоминать не страх, а злость в его голосе. Не панику, а гнев. Ганнибал не боялся, что я мог умереть, - это будет преследовать меня из ночи в ночь.
Он ревновал.
Он поднимается на руке к моим губам и проводит по ним языком – неловкая попытка ответить ему оканчивается тем, что я обхватываю его за шею и шиплю: «Прости, прости меня, прости меня…».
- Не делай так больше… - кончик языка поддевает мою верхнюю губу и обводит десну, - …мальчик.
Мальчик. Я просовываю ладонь под халат Ганнибала и приподнимаю ткань, освобождая плечо. В следующую секунду я прижимаюсь губами к его ключице и почти неслышно выдыхаю: «Спасибо».
Он улыбается.
Хорошо быть услышанным. Sensations fused Behold his hand massaging my cock through clothing and Ottyag presses the scrotum, but Hannibal covers my face with kisses and whispered asked what I was thinking. I cant answer; largely due to the fact that I raise on your toes under his touch and stretch out along the wall, hoping that it will continue. Slowly, he pulls off my sweater, and for a moment, when I find myself in the stifling darkness, I want to moan loudly: Hannibal continued to stroke me and presses against the wall. It's hot and heavy.
It's hot, it's hot, it's hot, when he leans against my chest and encircles the tip of the nipple language. It's hot, when he draws between the top lip and slightly presses his teeth. It's hot, and when he straightened, releasing me from the clothes, pressed his lips to my lips.
- He could hurt you - Hannibal unbuttoned my jeans and pulls the pants; I want to laugh when he gave me his hand and helps to transcend clothes - misplaced gallantry. But Lecter sits on the edge of the bed and puts his feet, so I could be close to him - and I'm just sorry covers his face in shame. He does not look - he is studying. Hannibal Lecter remembers how I look.
And there is no sentimentality, no admiration - it examines what belongs to him, and wrinkles his nose when he finds a scratch under my side.
He holds out his hand to me, and I dutifully make him move. A couple of minutes is not going absolutely nothing, his finger encircles my navel, and this too is pulling in the abdomen. I trembling knees, I have teeth chattering, I am dizzy - Hannibal helps me to lie down on the bed and kisses me on the thigh.
- He could hurt you, Will ... - I have not time to remember not to fear, and the anger in his voice. Do not panic, and anger. Hannibal was not afraid that I could die - it will haunt me night after night.
He was jealous.
He raised his hand to my lips, and carry out their language - an awkward attempt to answer it ends with the fact that I have to bow his neck and hiss: "I'm sorry, forgive me, forgive me ...".
- Do not do that again ... - tip of the tongue to hook my upper lip and gum encircles - ... boy.
Boy. I put your hand under the robe of Hannibal and lifts the cloth, freeing the shoulder. The next moment I press my lips to his collarbone and exhale almost inaudibly: "Thank you."
He smiles.
Good to be heard. Смотрите также: | |
