В 2009 г. уволилась со школы и ещё продолжала жить с паспортом. Это уже три года, как терзала себя за то, что живу с паспортом. Но избавиться от него не могла. Оправдания: то зарплату получить надо, то алименты на почте. И вот в начале января 2010 года прихожу на вечернюю к отцу Василию и прошу его причастить сына своего младшего – беснующегося. Он говорит: «Всё Ваня, Ваня, когда же ты?» – У меня же паспорт, а батюшка таких не причащал. Мне стало стыдно, и так хотелось причаститься, ну хоть последний раз в жизни! Сжечь паспорт всё не хватало мужества. Батюшка тогда служил литургии только в Иваньково, причащал только некоторых в Спасском. Спрашиваю: «Где причастишь Ваню?» Он говорит: «Тут, в Спасском».
Утром мы с Ваней вышли из дома в полной решимости сжечь этот «билет в ад». Как будто кто-то нёс меня, думал за меня. Только наблюдала со стороны в этот день, что происходило со мною. Вышли в парк, стали разжигать спички. Каждая спичка, разгораясь, сразу тухла. И так почти весь коробок. Как будто ветер дул со всех сторон, или кто-то невидимой рукой тащит спички. Мы пошли дальше, в поле, и заново стали пытаться сжечь паспорт. Но всё повторилось снова. Последняя спичка. Мне не хотелось просить ни у кого их. И на показуху жечь у дома о. Василия не хотелось. Говорю: «Ваня, молись Пресвятой Богородице! Последняя спичка! Молись!» И вот, стоим: «Пресвятая Богородица, помоги! Богородице Дево, радуйся!» Зажигаю спичку на: «Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!» Паспорт горит. Ветер исчез. Бумага странно зашипела – за две секунды осталась одна фотография. Осталось только ногою растереть на дороге эту предательницу. Вот так Ваня помолился!
Пришли к батюшке, у порога чувствую – его тут нет, нет боли в сердце, в боку, Ванечка «ангелочком» сел на кресло и сидит. Матушка Зосима читает обедницу и просит меня присоединиться. Мы вместе читаем, и вдруг чувствую: зубы сковало, язык онемел, бок раскалывается. В это время Ваня завыл, начал бегать кругами на четвереньках по полу, орать не своим голосом. Матушка спрашивает: «Что это случилось?» Говорю: «Батюшка едет сюда». Она удивилась. Ваня уже крутится, ложится на кресло вверх задом, головою вниз, бегает, еле поймала. Сажаю на колени (ему 8 лет) и укачиваю как маленького. А сама нараспев «колыбельную» – 26-й, 50-й, 90-й псалмы, «Да воскреснет Бог». Во время чтения он щипает меня, бьёт, кусает. Дочитала до конца. Немного затих. У меня уже бок выворачивает наизнанку. Нападает страх, отчаяние, злоба на несчастного ребенка. Вот заходит батюшка, крестит всех, говорит: «Ну вот, вы тут время весело провели!» Спрашивает устало: «Ну что, Ванёк, дерёшься, оговариваешься, маму не слушаешься, молитвы не хочешь читать?» А Ваня ему: «А ты что, на дереве сидел и видел?» – «Да, – говорит, – я часто на деревьях сижу и за вами за всеми гляжу! Иди сюда, Иван». Исповедал его, внучку Ангелину, сноху Инну (уже перед родами) и причастил их. Я же задыхалась на том месте, где сейчас стоит престол. Всю жжёт огнем, кто-то мне внушает идти отсюда.
Подходу к отцу Василию и, заикаясь, говорю: «А меня на исповедь?» А он мне: «Ты же недавно была?» Сквозь стиснутые зубы шепчу: «Я его сожгла!» Ноги подкосились, зубы стучат, лицо искривилось, и из меня какой-то скрип-стон вырвался. Упала на пол. А он положил на голову епитрахиль и читает разрешительную молитву, ещё что-то громко. Где-то далеко слышу его слова. Мне страшно и больно, тошнит как будто всё тело, внутренности выползают из меня, дышать не могу. Вдох-хрип. Началась истерика. Батюшка поливает меня водой. Сопли, слёзы. Затем лежу на полу почти без дыхания. Батюшка надо мной что-то кричит, читает, и ещё что-то. Голос, визг, рык в ответ. Оказалось, этот звук из меня.
Долго он со мной так занимался. Душа-то моя была где-то вдалеке от головы, сердца. Кто-то управлял моим телом, языком. Ноги отказывались держать, глаза закрыты, закатились. Отец кричит: «Вставай!» – Могу только ползти. Руки, ноги сковали судороги. Крест нанести на себя не могу. Батюшка кричит: «Крестись!» Руки не слушают меня. Он: «Именем Господа нашего Иисуса Христа – отойди от неё!» – и так много раз. Сил нет даже голову от пола поднять. Вдруг слышу: «Открой глаза! Именем Господа нашего Иисуса Христа, смотри на меня!» Поднимаю голову, пытаюсь смотреть. Всё кругом плывет. «Ты сегодня ела? Пила?» Машу головой – нет. Батюшка куда-то побежал. В ужасе зажалась в угол. Слышу: «Открой рот, Именем Господа Иисуса Христа – открой рот!» Что-то кладет мне в рот, сладкое и маленькое. Отчего я прихожу в себя. Сижу на полу. Поднимаю глаза, а батюшка положил мне на голову руку, стоит, плачет и говорит: «Ты хоть представляешь, что ты сделала? – Ты же себе имя вернула!» С такой любовью, с такой жалостью ко мне, гладит по голове, надевает упавший платок мне на голову: «А теперь идите с Богом!»
Еле-еле шевелюсь, пытаюсь встать, одеть сапоги. Ваня меня гладит, жалеет, что у него бывает редко. Вышла на улицу. Смотрю на небо, людей. Так мне было хорошо! Откуда столько сил появилось, прямо на крыльях полетела домой. Как ребенок пятилетний. Столько лёгкос In 2009, she retired from school and still continued to live with a passport. It's been three years, as the tormented myself for what I live with a passport. But she could not get rid of it. Justification: the need to get a salary, alimony is in the mail. And in early January 2010 in the evening I come to her father Basil, and ask him to communion of his younger son - raging. He says: "Everything Vanya, Vanya, where are you?" - I have the same passport, and not the father of such communion. I felt ashamed, and so wanted to partake of, well, at least the last time in his life! Burn passport still lacked courage. The father then served the liturgy only in Ivankovo, only some of the communion in Spassky. I ask: "Where are the sacrament Vanya?" He says, "Here, in the Saviour."
In the morning we Vanya came out of the house in determined to burn the "ticket to hell." As if someone was carrying me, thinking of me. Just watching from the day that happened to me. They went to the park, began to stir up the match. Each match, flaring up at once rotten. And since almost all the boxes. It was as if the wind was blowing from all sides, or some invisible hand pulling match. We went on, in the field, and again began to try to burn a passport. But it was the same again. Last match. I did not want to ask anybody of them. And showing off to burn down the house on. Basil did not want to. I said: "Vanya, pray to the Blessed Virgin Mary! Last match! Pray "And now, we stand:" Holy Mother of God, help me! Hail, Hail "lights a match on:!!" In the Name of the Father and of the Son and of the Holy Spirit "passport burns. The wind disappeared. Paper strange hiss - there was one picture in two seconds. It remains only to rub his foot on the road this traitor. That's how Ivan prayed!
They came to the priest, I feel at the threshold - it is not there, there is no pain in the heart, in the side, Vanya "angel" sat down on a chair and sits. Mother Zosima reads obednitsy and asked me to join. We read together, and suddenly feel: befall the teeth, tongue numb, side splits. At this time, Ivan howled, he began to run around on all fours on the floor, screaming voice not his own. Mother asks, "What happened," I said, "My father is coming here." She was surprised. Vanya is already spinning, rests on the chair up backwards, his head down, running, barely caught. I plant on my knees (he was 8 years old), and swayed a little. And she sing-song "Lullaby" - the 26 th, 50 th, 90 th psalm, "Let God arise". While reading, he pinches me, hits, bites. I read to the end. A bit quiet. I already side turned inside out. Attacks fear, despair, anger at the poor child. Here comes my father, baptizing everyone says, "Well, are you the time spent having fun!" Asks wearily: "Well, Vanek, derёshsya, stipulates mother did not listen, prayers do not want to read?" And Vanya him: "Do you that sat on the tree and saw? "-" Yes, - he says - I often sit in the trees and you look for all! Come on, John. " He confessed his granddaughter Angelina, daughter-Innu (even before birth) and their communion. I gasped at the place where now stands the throne. All the fire burns, someone inspires me to go away.
Approach to the father Vasily and stammered, said: "And my confession?" And he told me: "You were recently?" Through gritted teeth I whisper, "I have it burned! 'Legs buckled, his teeth chattering, his face twisted, and from I have some creak, groan escaped. Fell on the floor. And he put his head on his stole and reads the prayer, still something loud. Somewhere in the distance I hear his words. I'm scared and hurt, sick as if the whole body, insides crawl out of me, I can not breathe. Breath-rattle. I became hysterical. The priest pours water over me. Snot, tears. Then I lay on the floor almost without breathing. Father of me shouting something, read, and something else. The voice, scream, growl in response. It turned out that the sound of me.
For a long time he worked with me since. The soul of a mine was somewhere far away from the head, heart. Someone ran my body language. Legs refused to keep my eyes closed, rolled back. The father shouts, "Get up!" - I can only crawl. Hands, feet shackled cramps. Cross put on myself I can not. The father shouts: "Cross" Hands do not listen to me. He said: "In the name of our Lord Jesus Christ - get away from it!" - And so many times. Force does not even raise his head from the floor. Suddenly I hear: "Open your eyes! In the name of our Lord Jesus Christ, look at me! "I raised my head, trying to watch. Everything around floats. "You eat today? Saw "Masha head - no. My father ran off somewhere. Horrified to clamp the corner. I hear: "Open your mouth, the name of the Lord Jesus Christ - Open your mouth!" Something puts in my mouth, sweet and small. Why did I come into itself. I sit on the floor. I raised my eyes, and my father put his hand on my head, standing, crying, and says: "Have you any idea what you've done? - You're a name for himself back "with such love, such a pity to me, pats on the head, puts on a fallen handkerchief on my head:" Now go with God "!
Barely I moved, trying to get up, to wear boots. Vanya stroked me, sorry that he is rare. Went outside. I look at the sky, people. So I was good! How much effort has appeared, right on the wings flew home. As a child of five. So much lёgkos Смотрите также: | |
