Беспощадное солнце лучами пронзает листву тополей,
Делая знойной одну из недавно тенистых аллей.
Листья стараются, как только могут, но солнце сильней.
Мы разочарованы этой аллеей, шагая по ней.
Прогулочный шаг типа напоказ,
Мне в курточке жарко, но псориаз.
Столовка под боком, сейчас дойдём
Сто метров и вот он дверной проём.
Поминальная трапеза, сорок душ.
Казённой посуды глухой трезвон.
У тебя полинялое платье, заколка, тушь.
Как всегда, удивлённые взгляды со всех сторон.
Еле слышно на кухне поёт Лоза,
А вдова — вон как опухли её глаза.
Освоила образ, вошла во вкус,
Боль и грусть, и прежних ошибок груз,
А люди уставились и глядят,
Мы по форме представились, не входя,
Но люди не поняли кто мы есть.
Суп-лапша остывает, никто не ест.
Ряд напуганных глаз будто нитка бус,
Повторяю вам: «Мы исправляем чужой конфуз.».
Не поняли или не верят ещё поди.
Обернулся, приоткрыл двери: «Ну чё, входи».
Серёга заходит, смутясь слегка.
Серёга косится на свой портрет.
Ведь с Серёгой прощалися на века,
Серёга басит: «Заебца! Банкет!».
Люди как бы не верят, что это он,
Потому что: «А как, мы же только что с похорон.».
Есть те, кто с трудом задавили кто крик, кто стон
И те, кто себя убедили, что видят сон.
Серёгино тело идёт к жене,
Всё вязко и медленно как в желе
Все замолкают будто кошмар.
Серёга шагает, руки по швам.
Жена будто рыба, попавшая в сеть
Дрожит и вращает белками глаз.
Ладно, тут не на че больше смотреть,
Всё это мы видели тысячу раз.
Как обычно, никто почему-то не рад.
Ни один не поздравил Серёгу, что он живой.
Ну, да ладно, Серёга, сегодня последний возврат.
Вот и славно, ещё две замены и можно домой. The merciless sun shines through the leaves of poplars
Making sultry one of the recently shady malls.
The leaves try as best they can, but the sun is stronger.
We are disappointed with this mall, walking along it.
Flaunting walk
It's hot in my jacket, but psoriasis.
A table near by, now we’ll get there
One hundred meters and here it is the doorway.
A memorial meal, forty souls.
Breech utensils deaf ringing sound.
You have a shed dress, a hairpin, mascara.
As always, surprised looks from all sides.
Vine sings barely audible in the kitchen,
And the widow is how swollen her eyes are.
I mastered the image, got a taste,
Pain and sadness, and the burden of past mistakes,
And people are staring and looking,
We introduced ourselves in form without entering,
But people did not understand who we are.
Noodle soup cools, nobody eats.
A row of frightened eyes is like a string of beads,
I repeat to you: "We are correcting the embarrassment of others."
Do not understand or do not believe yet.
He turned around, opened the door: “Well, come in.”
Seryoga comes in, slightly embarrassed.
Seryoga glances at his portrait.
After all, they said goodbye to Seryoga for centuries,
Seryoga bass: “Zaebets! Banquet!".
People do not seem to believe that it is he,
Because: "But how, we just got from the funeral.".
There are those who have difficulty crushing who scream, who groan
And those who convinced themselves that they are dreaming.
Seryogin’s body goes to his wife,
Everything is viscous and slow as in jelly
Everybody shuts up like a nightmare.
Seryoga steps, hands at the seams.
The wife is like a fish caught in the net
Trembles and rotates the whites of the eyes.
Okay, there’s nothing more to look at,
All this we have seen a thousand times.
As usual, for some reason no one is happy.
None congratulated Seryoga that he was alive.
Well, come on, Seryoga, today is the last return.
That's nice, two more replacements and you can go home. Смотрите также: | |
