Как чисто над страной. И птицы улетели.
И деток по домам погода развела.
А ты сидишь в кино. И дева из постели
Взирает на тебя - блудлива и бела.
Ах, что ты говоришь? Но где же эротична?
Ножищи без чулок под космами вразлет.
Ах, эта нагота - одно, что ей прилично,
Ведь ей же ничего из платьев не идет.
А я иду домой покойнее и тише,
Чтоб раньше, чем должно, не встретиться с крыльцом.
Гляжу, как над страной висит киноафиша
С грудями до земли и каменным лицом,
Как маленький еврей предался сожаленью,
Что сплыли времена, где было хорошо,
И взял с собой рублей, жену и сочиненья,
И тихо, как весна, из города ушел,
Как местный алкоголь, бликуя этажами,
Уходит из ларьков в укромные места,
И осень как король, что можно, обнажает
И люди мне видны нескромные в кустах.
А ты сидишь в кино. И дева из постели
По-прежнему нага, блудлива и бела.
И птицы так давно отсюда улетели.
И деток так давно погода развела.
How to clean the country. And the birds flew away.
And the children home weather spread.
And you're sitting in a movie. And the Virgin of bed
I look at you - Slut and white.
Oh, what are you talking about? But where is the erotic?
Beetle-crusher without stockings under shaggy vrazlet.
Ah, the nudity - one that it decently,
After all, it is nothing of the dresses is not.
And I'm going home quieter and quieter,
That earlier than it should, do not meet the porch.
I look like movie poster hangs over the country
With the chest to the ground and a straight face,
As a young Jew surrendered Unfortunately,
What splyli times where it was good,
And he took with him rubles, his wife and an essay
And quietly, like a spring, from left,
As a local alcohol blikuya floors
Leaves of stalls in a secluded place,
And fall like a king, it is possible, it reveals
And people can see me immodest in the bushes.
And you're sitting in a movie. And the Virgin of bed
Still Naga, lascivious and white.
And the birds flew away long ago.
And kids recently divorced weather.
