Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин в чужие рубежи —
На головах царей божественная пена —
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
И море, и Гомер — все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море чёрное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
И море чёрное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
1915
Insomnia. Homer. Tight sails.
I read the list of ships to the middle:
This long brood, this crane train,
That he once rose above Hellas.
Like a crane wedge into foreign borders -
Divine foam on the heads of kings -
Where are you sailing? Whenever Elena,
That Troy is one of you, Achaean men?
Both the sea and Homer - everything is moved by love.
Whom should I listen to? And now Homer is silent,
And the black sea, whirling, rustles
And with a heavy roar comes to the headboard.
And the black sea, whirling, rustles
And with a heavy roar comes to the headboard.
1915
