Мы никогда не умели выковыривать звезды из мглы.
Вот и спели не то, что хотели, а то, что смогли.
Мы были, возможно, излишне милы,
И белые тряпки нам стали малы,
На стёршихся грифах застыли потёки смолы.
Гляди, моя радость, застыли потёки смолы.
Ах, Муза моя, ты пропала, как пудра в снегу.
Проклятые рифмы распались на скрежет и гул.
Искать их трудней, чем иголку в стогу,
Особенно если искать на бегу,
А я-то бегу еще как — и притом ни гу-гу.
Беги, моя радость, беги, только, чур, ни гу-гу.
Мажорный кокейн победил алкогольный минор.
Какие-то звери с баянами вышли из нор.
А я все таскаюсь в полночный дозор,
Хоть этот дозор превратился в позор.
Мне кажется, папина тень покинула Эльсинор.
Увы, моя радость, она покинула Эльсинор…
Вчерашние гимны теперь как частушки звучат.
Веселые зайцы пожрали печальных волчат.
Когда я вдыхаю сегодняшний чад
Или, скажем, читаю наш собственный чат,
Я понимаю прекрасно: куда как достойней молчать.
А что ты хотел, моя радость? Пора помолчать. We never were able to pick out the stars of the haze.
That is sang and not what they wanted and what they could.
We were perhaps too sweet,
And white cloth we become small,
On stёrshihsya necks stiffened resin streaks.
Look, sweetheart, frozen resin streaks.
Oh, my muse, you're gone, powdery snow.
Damn rhyme split into rattle and hum.
Find them harder than a needle in a haystack,
Especially if you look on the run,
And I'm running more like - and, moreover, no gu-gu.
Run, my joy, run, but, mind you, no gu-gu.
The major Cockayne won alcoholic Minor.
Some animals with Bayan came out of their holes.
And I still lug around in the midnight watch,
Though this watch has become a disgrace.
I think my father's shadow left Elsinore.
Alas, my love, she left Elsinore ...
Yesterday's hymns now as a sounding ditties.
Cheerful hare and devoured the unfortunate cubs.
When I breathe today children
Or, say, read our own chat,
I understand perfectly: where as worthy to be silent.
What do you want, sweetheart? It is time to keep silent. Смотрите также: | |
