`Wake up, Alice dear!' said her sister; `Why, what a long sleep you've had!'
`Oh, I've had such a curious dream!' said Alice, and she told her sister, as well as she could remember them, all these strange Adventures of hers that you have just been reading about; and when she had finished, her sister kissed her, and said, `It WAS a curious dream, dear, certainly: but now run in to your tea; it's getting late.' So Alice got up and ran off, thinking while she ran, as well she might, what a wonderful dream it had been.
But her sister sat still just as she left her, leaning her head on her hand, watching the setting sun, and thinking of little Alice and all her wonderful Adventures, till she too began dreaming after a fashion, and this was her dream:--
First, she dreamed of little Alice herself, and once again the tiny hands were clasped upon her knee, and the bright eager eyes were looking up into hers--she could hear the very tones of her voice, and see that queer little toss of her head to keep back the wandering hair that WOULD always get into her eyes—and still as she listened, or seemed to listen, the whole place around her became alive the strange creatures of her little sister's dream.
The long grass rustled at her feet as the White Rabbit hurried by--the frightened Mouse splashed his way through the neighbouring pool--she could hear the rattle of the teacups as the March Hare and his friends shared their never-ending meal, and the shrill voice of the Queen ordering off her unfortunate guests to execution--once more the pig-baby was sneezing on the Duchess's knee, while plates and dishes crashed around it—once more the shriek of the Gryphon, the squeaking of the Lizard's slate-pencil, and the choking of the suppressed guinea-pigs, filled the air, mixed up with the distant sobs of the miserable Mock Turtle.
So she sat on, with closed eyes, and half believed herself in Wonderland, though she knew she had but to open them again, and all would change to dull reality--the grass would be only rustling in the wind, and the pool rippling to the waving of the reeds--the rattling teacups would change to tinkling sheep-bells, and the Queen's shrill cries to the voice of the shepherd boy--and the sneeze of the baby, the shriek of the Gryphon, and all thy other queer noises, would change (she knew) to the confused clamour of the busy farm-yard--while the lowing of the cattle in the distance would take the place of the Mock Turtle's heavy sobs.
Lastly, she pictured to herself how this same little sister of hers would, in the after-time, be herself a grown woman; and how she would keep, through all her riper years, the simple and loving heart of her childhood: and how she would gather about her other little children, and make THEIR eyes bright and eager with many a strange tale, perhaps even with the dream of Wonderland of long ago: and how she would feel with all their simple sorrows, and find a pleasure in all their simple joys, remembering her own child-life, and the happy summer days.
The End
«Проснись, Алиса дорогая!» сказал ее сестра; «Почему, какой у тебя длинный сон!»
`О, у меня была такая любознательная мечта! Сказала Алису, и она сказала своей сестре, а также она могла вспомнить их, все эти странные приключения ее, о которых вы только что читали; И когда она закончила, ее сестра поцеловала ее и сказала: «Это была любознательная мечта, дорогая, конечно, но теперь беги в свой чай; становится поздно.' Итак, Алиса встала и убежала, думая, думая, что она побежала, как она могла, какая удивительная мечта была.
Но ее сестра сидела еще так же, как она оставила ее, наклонив ее голову на руку, наблюдая за заходящим солнцем, и думая о маленькой Алисе и всех ее замечательных приключениях, пока она тоже начала мечтать после моды, и это была ее мечта: - -
Во-первых, она мечтала о маленькой Алисе, и в очередной раз крошечные руки были сложены на колене, и яркие горячие глаза смотрели на ее - она могла слышать самые тоны ее голоса и увидеть, что странный маленький бросок Ее голова, чтобы отказаться от блуждающих волос, которые всегда попадали в ее глаза, и все же слушали, или, казалось, слушали, все это место вокруг ее стало живым странным существами мечты ее младшей сестры.
Длинная трава шумела у ее ноги, когда белый кролик поспешил - испуганная мышь вспыхнула через соседний бассейн - она могла слышать погремушку чайных чашек, когда маршевый заяц и его друзья поделились их бесконечной едой, а также пронзительный голос королевы приказывает от ее несчастных гостей о исполнении - еще раз свинья ребенка чихал на колене герцогиня, а тарелки и блюда разбились вокруг него - еще раз востребовать грифона, скрип -Притна, и удушье подавленные морские свиньи, наполненные воздухом, перепутанные с далекими рыданиями жалкой макетной черепахи.
Поэтому она сидела, с закрытыми глазами, и наполовину считали себя в стране чудес, хотя она знала, что она должна была, но чтобы открыть их снова, и все изменится на тупая реальность - трава была бы только шелушиться на ветру, и бассейн В размахивание тростников - раздувающиеся чашки изменились бы, чтобы звонить на овцы-колокольчики, а пронзитель королевы к голосу овчарку мальчика - и чихание ребенка, визг Грифона, а также все твои Шировые шумы, изменится (она знала) к запутанному халату оживленного фермера - в то время как загорение скота на расстоянии приведет к тому, что тяжелые рыдания макеты черепахи.
Наконец, она изобразила себя, как эта же маленькая сестра ее вошла, в течение последующего времени, будь собой выращенной женщиной; И как она будет держать, через все ее репеки, простое и любящее сердце своего детства: и как она собиралась о ее других маленьких детях, и свести свои глаза яркими и нетерпеливыми со многими странной сказкой, возможно, даже с мечтой Чудесса давно: А как она почувствовала все их простые скорби и находить удовольствие во всех их простых радостях, вспоминая ее собственную детскую жизнь и счастливые летние дни.
Конец Смотрите также: | |
