Если бы я был гением, я бы занимался пением.
Если бы я был киногероем, я бы жил в домике у моря.
Если бы я был мечтателем, может подрабатывал спасателем.
Но с такою радостью нырятеля, невозможно быть.
Просто надо быть.
Иногда плыть по течению, иногда против, что бы не забыть
Дней, когда мы вместе собирали росу в поле, играли в детство.
Ты и я, вино, сигареты. Ночью просыпаюсь, кричу:"Где ты?"
Открываю томик Кастанеды. Скучно, ночь, свечи, сигареты.
Где ты? Где ты?
Если бы, как раньше, мог заплыть подальше, и смотреть, как в небе чайки летят.
Но пока стук сердца отбивает скерцо, рвутся струны и глаза горят.
Вот ещё одна страница, дни вокруг целая вереница.
Вот ещё одно письмо я пишу, тебе уже всё равно.
Снова съёмная квартира, одиннадцатый переезд, как это мило.
Друзья, покупки, сумки, сундуки, а в моих мыслях - только ты.
Кран течет, на кухне тесно, за окном погода, как тесто.
В клубе круть, винил, тиесто, я сижу один, так не честно.
Три рубля и чай в кармане, Галкин снова на экране.
Не смешно, всё надоело, выхожу в подъезд - рисую мелом.
Белым-белым.
Если бы, как раньше, мог заплыть подальше, и смотреть, как в небе чайки летят.
Но пока стук сердца отбивает скерцо, рвутся струны и глаза горят.
Если бы я был писателем, как Чех, Жадан, Дереш, или ещё каким.
Написал бы много книг, на главную роль пригласил бы Мальвину.
Был бы прямо как Буратино, протыкал бы носом картины.
Всё равно где в поле мины, только бы была цела пуповина.
Если бы я мог руками разорвать стены между нами.
Так зачем всё это дело? Просто двигать телом, писать мелом.
Белым-белым. If I were a genius, I would have been singing.
If I were a kinoger, I would live in a house by the sea.
If I were a dreamer, he could work in a rescue.
But with such a joy of the diver, it is impossible to be.
Just need to be.
Sometimes sail downstream, sometimes against what would not forget
Days when we collected dew in the field, played in childhood.
You and I, Wine, Cigarettes. I wake up at night, shouting: "Where are you?"
I open Tomik Castaneda. Bored, night, candles, cigarettes.
Where are you? Where are you?
If, as before, I could swim away, and see how the seagulls fly in the sky.
But while the head of the heart beat the scherzo, the strings and eyes are burning.
Here is another page, the days around the whole string.
Here is another letter I am writing, you are still.
Again a removable apartment, the eleventh moving, like it's cute.
Friends, shopping, bags, chests, and in my thoughts - only you.
The crane flows, in the kitchen is closely, outside the window, like the dough.
In the club to twist, vinyl, Tiesto, I sit alone, so not honestly.
Three rubles and tea in his pocket, Galkin again on the screen.
Not ridiculous, everything is tired, I go into the entrance - draw with chalk.
White white.
If, as before, I could swim away, and see how the seagulls fly in the sky.
But while the head of the heart beat the scherzo, the strings and eyes are burning.
If I were a writer, like Czech, Jadan, Deresh, or what else.
Writh a lot of books, Malvina would invite the main role.
It would be just like Pinocchio, pushing the face of the picture.
Anyway, where in the field of mines, if only there was a cash pupovine.
If I could tear the walls between us.
So why is the whole thing? Just move the body, writing chalk.
White white. Смотрите также: | |
