По набережной Горького гуляю в размышлении,
Смотрю на загорелую весёлую толпу,
Вот рикши быстроногие с колясками здесь носятся,-
Всё вертится и крутится на этом берегу.
Я вспомнила Сельвинского, Тренёва, Маяковского,
Талант у этих гениев под солнышком не спал,
А Греков здесь, на отдыхе, в солёном пыльном облаке,
Услышав топот конницы, «Тачанку» рисовал.
2
Прижавшись к морю Чёрному, устроившись калачиком,
Дремала Евпатория, устав от дня сама.
А публику приезжую манили ресторанчики,
Спускалась с поднебесья сине - шёлковая тьма.
Гуляли с растановочкой, вдыхая запах смешанный
Цветов, рапанов, кофе и заморских сигарет,
А дамочка под зонтиком смотрела с удивлением
На Чатыр-Даг сиреневый в свой маленький лорнет.
3
Всё так же море плещется и те же ресторанчики,
И публика бродячая скупает провиант,
А я хочу спокойствия, любви и вдохновения
На скрипочке, на дудочке сыграй мне, музыкант.
Проигрыш и повтор первого четверостишия.
According to the embankment of Gorky walk in reflections,
I look at the tanned cheerful crowd,
Here Rickshaw Ricky with wheelchairs here are worn, -
Everything is spinning and spinning on this shore.
I remembered Selvinsky, Treteva, Mayakovsky,
Talent from these geniuses under the sun did not sleep,
And the Greeks here, on vacation, in a salty dusty cloud,
Hearing the pilot of the cavalry, "Tachanka" drew.
2.
Putting to the sea black, setting up a cam
Dreamed Evpatoria, the charter of the day itself.
And the public came to manili restaurants,
Sucked with the scene of blue - flush darkness.
Walked with a stamping, breathing the smell mixed
Colors, rapanov, coffee and overseas cigarettes,
And the lady under the umbrella looked with surprise
On the Chatyr-Dag Lilac in his little Lornet.
3.
The same, the same sea also splashes the same restaurants
And the public wandering buys provisions,
And I want calm, love and inspiration
On the violin, play on the twin, musician.
Loss and repetition of the first quatrain. | |
