(чит. Борис Ветров)
Сады моей души всегда узорны,
В них ветры так свежи и тиховейны,
В них золотой песок и мрамор черный,
Глубокие, прозрачные бассейны.
Растенья в них, как сны, необычайны,
Как воды утром, розовеют птицы,
И — кто поймет намек старинной тайны?-
В них девушка в венке великой жрицы.
Глаза, как отблеск чистой серой стали,
Изящный лоб, белей восточных лилий,
Уста, что никого не целовали
И никогда ни с кем не говорили.
И щеки — розоватый жемчуг юга,
Сокровище немыслимых фантазий,
И руки, что ласкали лишь друг друга,
Переплетясь в молитвенном экстазе.
У ног ее — две черные пантеры
С отливом металлическим на шкуре.
Взлетев от роз таинственной пещеры,
Ее фламинго плавает в лазури.
Я не смотрю на мир бегущих линий,
Мои мечты лишь вечному покорны.
Пускай сирокко бесится в пустыне,
Сады моей души всегда узорны.
Ноябрь 1907, Париж
(read. Boris Vetrov)
The gardens of my soul are always patterned
The winds are so fresh and calm inside them
They have golden sand and black marble,
Deep, transparent pools.
The plants in them, like dreams, are unusual,
Like water in the morning, birds turn pink
And - who will understand the hint of an ancient secret? -
In them a girl in a wreath of the great priestess.
Eyes like a reflection of pure gray steel
A graceful forehead, whitewashed oriental lilies,
Lips that didn't kiss anyone
And they never spoke to anyone.
And the cheeks are the pinkish pearls of the south,
A treasure of unimaginable fantasies
And the hands that caressed only each other,
Intertwined in prayer ecstasy.
At her feet are two black panthers
With the ebb metal on the skin.
Rising from the roses of a mysterious cave
Her flamingo swims in azure.
I do not look at the world of running lines,
My dreams are only eternal.
Let sirocco rage in the desert
The gardens of my soul are always patterned.
November 1907, Paris
