Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо?
Не надо. Тревоги свои забудь.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама!
Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.
Я знаю, уж так повелось на свете,
И даже предчувствую твой ответ,
Что дети всегда для матери дети,
Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет
И все же с годами былые средства
Как-то меняться уже должны.
И прежний надзор и контроль, как в детстве,
Уже обидны и не нужны.
Ведь есть же, ну, личное очень что-то!
Когда ж заставляют: скажи да скажи! -
То этим нередко помимо охоты
Тебя вынуждают прибегнуть к лжи.
Родная моя, не смотри устало!
Любовь наша крепче еще теперь.
Ну разве ты плохо меня воспитала?
Верь мне, пожалуйста, очень верь!
И в страхе пусть сердце твое не бьется,
Ведь я по-глупому не влюблюсь,
Не выйду навстречу кому придется,
С дурной компанией не свяжусь.
И не полезу куда-то в яму,
Коль повстречаю в пути беду,
Я тотчас приду за советом, мама,
Сразу почувствую и приду.
Когда-то же надо ведь быть смелее,
А если порой поступлю не так,
Ну что ж, значит буду потом умнее,
И лучше синяк, чем стеклянный колпак.
Дай твои руки расцеловать,
Самые добрые в целом свете.
Не надо, мама, меня ревновать,
Дети, они же не вечно дети!
И ты не сиди у окна упрямо,
Готовя в душе за вопросом вопрос.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама.
Пойми. И взгляни на меня всерьез.
Прошу тебя: выбрось из сердца грусть,
И пусть тревога тебя не точит.
Не бойся, родная. Я скоро вернусь!
Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!
Я родилась в ином тысячелетии,
В столетии прекрасном, не простом.
В нём все читали. В нём смеялись дети,
А бедность - не вела разруху в дом;
Иные были ценности, чем нынче,
Джокондой любовались все без слов
И не искали , помню, "Код даВинчи",
И не чуждались искренних стихов.
Я родилась в ином тысячелетии...
В нём жили Пушкин, Моцарт, Бёрнс и Бах,
Цветаеву читали даже дети,
Ходил босым Есенин там в лугах,
Там Айседора танцем ворожила,
Плисецкая пленяла красотой,
Раневская безудержно шутила...
Я в прошлое пошла бы на постой...
Феллини, Куросава и Тарковский,
Джульетта Мазина - прекрасна и мила...
А помните, ещё был Паустовский?
Там Белла Ахмадулина жила.
Перечислять бессмысленно и долго:
Толстой и Чехов, Бредбери - чудак,
А как нам пела Зыкина о Волге...
Андрей Рублёв, Высoцкий, Пастернак...
Возможно, здесь несовпаденье вкусов,-
Поймите, я сейчас ведь не о том...
Волнует многих ли сейчас искусство?
Мы с вами в веке рацио живём.
Как много тех, кто нас поил любовью,
Не требуя регалий и наград...
Я помню: прошлый век залит был кровью...
Но всё же - я хочу туда назад...
Я родилась в ином тысячелетии...
А может - в измерении ином?..
И иногда, проснувшись на рассвете,
Я понимаю, что осталась в нём. Well, what are you awake and all waiting stubbornly?
Do not. Forget your worries.
I'm not sixteen, mom!
Me more! And this, perhaps, is the essence.
I know it’s so common in the world
And even anticipate your answer
That children are always mother for children,
Let them be at least twenty, even thirty years old
And yet over the years old means
Somehow they should change already.
And the former supervision and control, as in childhood,
Already offensive and not needed.
After all, there is, well, something very personal!
When they force: say yes say! -
Then this is often in addition to hunting
You are forced to resort to lies.
My dear, do not look tired!
Our love is stronger now.
Well, have you brought me up badly?
Believe me, please, really believe!
And in fear, let your heart not beat
'Cause I won’t fall in love stupidly
I won’t go out to meet anyone
I won’t get in touch with a bad company.
And I won’t climb somewhere in the pit,
Kohl will meet trouble along the way,
I’ll come immediately for advice, mom,
I will feel right away and come.
Once you have to be bolder,
And if sometimes I go wrong,
Well then I’ll be smarter then
And a bruise is better than a glass bell.
Let your hands kiss
The kindest in the whole world.
Mom, don’t be jealous of me,
Children, they are not forever children!
And you don’t sit by the window stubbornly,
Cooking in the shower for question question.
I'm not sixteen, mom.
Understand. And take me seriously.
I beg you: throw sadness out of your heart,
And let the anxiety not sharpen you.
Do not be afraid, dear. I'll be back soon!
Sleep mom. Sleep tight. Goodnight!
I was born in another millennium,
In a beautiful century, not simple.
Everyone read in it. Children laughed at him,
And poverty - did not lead to devastation in the house;
There were different values than today
Gioconda admired without words
And they didn’t look, I remember, “DaVinci Code”,
And they did not shy away from sincere verses.
I was born in another millennium ...
In it lived Pushkin, Mozart, Burns and Bach,
Tsvetaeva was read even by children,
Yesenin walked barefoot there in the meadows,
Isadora spoiled the dance there
Plisetskaya captivated with beauty,
Ranevskaya joked uncontrollably ...
I would go to the past ...
Fellini, Kurosawa and Tarkovsky,
Juliet Mazina - beautiful and sweet ...
And remember, there was still Paustovsky?
Bella Akhmadulina lived there.
It is pointless and long to list:
Tolstoy and Chekhov, Bradbury - an eccentric,
And how did Zykina sing about the Volga to us ...
Andrey Rublev, Vysotsky, Parsnip ...
Perhaps there is a mismatch of tastes, -
Understand, I’m not talking about that now ...
Does art worry many now?
We live in the age of ration.
How many who gave us love
Not requiring regalia and awards ...
I remember: the last century was drenched in blood ...
But still - I want to go back there ...
I was born in another millennium ...
Or maybe in another dimension? ..
And sometimes, waking up at dawn,
I understand that I remained in it. | |
