Опять Шопен не ищет выгод,
Но, окрыляясь на лету,
Один прокладывает выход
Из вероятья в правоту.
Задворки с выломанным лазом,
Хибарки с паклей по бортам.
Два клена в ряд, за третьим, разом
Соседней рейтарской квартал.
Весь день внимают клены детям,
Когда ж мы ночью лампу жжем
И листья, как салфетки, метим,
Крошатся огненным дождем.
Тогда, насквозь проколобродив
Штыками белых пирамид,
В шатрах каштановых напротив
Из окон музыка гремит.
Гремит Шопен, из окон грянув,
А снизу, под его эффект
Прямя подсвечники каштанов,
На звезды смотрит прошлый век.
Как бьют тогда в его сонате,
Качая маятник громад,
Часы разъездов и занятий,
И снов без смерти, и фермат!
Итак, опять из-под акаций
Под экипажи парижан?
Опять бежать и спотыкаться,
Как жизни тряский дилижанс?
Опять трубить, и гнать, и звякать,
И, мякоть в кровь поря, опять
Рождать рыданье, но не плакать,
Не умирать, не умирать?
Опять в сырую ночь в мальпосте
Проездом в гости из гостей
Подслушать пенье на погосте
Колес, и листьев, и костей?
В конце ж, как женщина, отпрянув
И чудом сдерживая прыть
Впотьмах приставших горлопанов,
Распятьем фортепьян застыть?
А век спустя, в самозащите
Задев за белые цветы,
Разбить о плиты общежитий
Плиту крылатой правоты.
Опять? И, посвятив соцветьям
Рояля гулкий ритуал,
Всем девятнадцатым столетьем
Упасть на старый тротуар. Again, Chopin is not seeking benefits
But, given a boost on the fly,
A paving output
Of the more likely to be right.
Backyards to break down the manhole,
Shack with rags on the sides.
Two maple in a row, after the third, again
Neighbor Reitarskaya quarter.
All day heed maples children
When will we have a lamp at night zhzhem
And the leaves like napkins, we note
Crumble a rain of fire.
Then, through prokolobrodiv
Bayonets white pyramids,
In front of the tents of the chestnut
From the windows of music rattles.
Thunder Chopin from gryanuv windows
And from under its effect
Direct candle chestnuts
In the last century the star looks.
How then beat in his sonata,
Swinging the pendulum of communities,
Watch patrols and training,
And again, without death, and Fermat!
So, again, out of the acacias
Under crews Parisians?
Again run and stumble,
As a life coach jerky?
Again the trumpet, and drive, and tinkle,
And the flesh of the blood smacking again
Born sob, but did not cry,
Do not die, do not die?
Again in the damp night in a mail-coach
On the way visit of the guests
Overheard singing in the churchyard
Wheels and leaves, and bones?
In the end then, as a woman, recoiling
And miraculously restraining zeal
In the darkness adhering bawlers,
Crucifixion piano freeze?
A century later, in self-defense
Touching of white flowers,
Split hostels on plate
Plate cruise right.
Again? And dedicating inflorescence
Royal hollow ritual,
All of the nineteenth century
Fall on the old pavement. Смотрите также: | |
