Я очень ясно вижу, я чувствую нутром,
Как с нею по Парижу мы запросто рванем.
А также мне сдается, что, глядючи на нас,
От зависти загнется весь ихний Монпарнас.
Хоть справа глянь, хоть слева - один сплошной плезир.
Она ж чиста, как Ева, прохладна, как пломбир.
И вся одета в смелых таких полутонах,
А я при этом в белых штиблетах и штанах.
И если, скажем, будет тяжелым мой карман,
Тогда мы с ней, как люди, зайдем в кафе-шантан.
Купив, совсем случайно фиалковый букет,
Найдем черезвычайно отдельный кабинет.
Допустим, предположим, а вдруг, а может быть,
Что там как раз мы сможем себя уединить.
По глянцевому краю, шурша, пройдет игла,
И тут же заиграет пластинка из угла.
Одну из тех мелодий, что так приятны нам,
Чего-нибудь навроде тирья-тирья-тирьям.
Потянет, одурманит под аккомпанемент,
И вот, глядишь, настанет решительный момент.
Но, может, и случится, чего я так боюсь:
Внезапно омрачится наш радужный союз,
Красоток всего мира единая черта -
Попрет из-под плезира рязанская туфта.
И вдруг она как ахнет: Ах нет, ах нет, ах нет!
Понюхайте, как пахнет фиалковый букет!
Подскочит, отвернется - по-своему права.
И мне уже придется подыскивать слова.
Потом-то все, наверно, окончится о'кей!
Но сколько ж надо нервов! У нас и то ловчей.
До боли мне знакома вся эта благодать.
Опять же, будь я дома, я знал бы, что сказать.
У нас бы я не стал бы терзать мадмуазель.
Подумаешь, - сказал бы, - какая цитадель!
Сказал бы, мол не жалко! Возьмите ваш платок!
Но это ж парижанка! а Запад - не Восток.
Кругом - одни загадки, того гляди - сгоришь.
Поэтому, ребятки, не еду я в Париж!
Пою красивым басом и дергаю струну,
Все крепче с каждым часом любя свою страну.
Хожу по Конотопу среди родимых стен
И не стремлюсь в Европу. На кой она мне хрен!
Хоть губы ваши жарки, спокоен я вполне.
Прощайте, парижанки, скучайте обо мне.
I see very clearly, I feel in my gut
As with her in Paris, we can easily tear.
And also it seems to me that, looking at us,
Envy will bend their whole Montparnasse.
Although you look to the right, at least to the left - one continuous plaisir.
She is as pure as Eve, as cool as ice cream.
And all dressed in bold such halftones,
But I am in white boots and trousers.
And if, say, my pocket is heavy,
Then we, as people, will go to the cafe-chantan.
Having bought, quite by accident, a violet bouquet,
We find an extremely separate office.
Suppose, suppose, and maybe, maybe
That there just we can be alone.
A needle will pass along the glossy edge, rustling
And then a plate from the corner will play.
One of those tunes that are so pleasing to us
Something like tyrya-tyrya-tyryam.
Pull, stupefy to the accompaniment
And now, you see, a decisive moment will come.
But maybe it will happen, which I am so afraid of:
Suddenly our rainbow union is clouded
The beauties of the whole world are one thing in common -
Trample from under the plezir Ryazan poppycock.
And suddenly she gasps: Oh no, oh no, oh no!
Smell the smell of a violet bouquet!
Jump, turn away - in his own right.
And I already have to look for words.
Then all, probably, will end okay!
But how many nerves are needed! We are also hunters.
Painfully I know all this grace.
Again, if I were home, I would know what to say.
With us, I would not have tormented Mademoiselle.
You think, - would say - what a stronghold!
I would say, they say, do not mind! Take your handkerchief!
But this is Parisian! and the West is not the East.
Around - some riddles, that look - you will burn.
Therefore, guys, I'm not going to Paris!
I sing in beautiful bass and yank the string
More and more stronger every hour loving your country.
I walk Konotop among the birthmarks
And I do not aspire to Europe. Why the hell is she to me!
Though your lips are frying, I am completely calm.
Goodbye Parisians, miss me. Смотрите также: | |
