Молился я, бредя по стерне пустынной,
я к собственному мужеству шёл с повинной,
я нёс, взвалив на плечи, грехов палитру,
и больше ничего, и шептал молитву,
о том, о чём бы каждый молиться смог.
О гордости ума, доброте сердечной,
о радости пусть ложной, но только вечной,
просил в своей молитве я чуть слышно,
а небо было холодно и недвижно,
и мой нетвёрдый голос звенел и креп.
Но вот мою молитву услышал ветер
и тихим завыванием ей ответил,
и где-то шевельнулись лесные кроны,
и эхом вдруг откликнулись гор короны,
и нехотя прислушались небеса.
Земля заволновалась ложбинкой каждой,
пески затрепетали, томясь от жажды,
моря зарокотали, боясь взбурлиться,
и вот уж целый хор из зверья и птицы
наивную молитву за мной читал.
Я шёл, молясь и зная, что всё напрасно,
что мне и снисхожденья-то просить опасно,
поскольку я, Иуда, не верил в Бога -
но пела подо мною моя дорога,
и такт ей отбивали мои шаги.
Но вот моей молитве и боги вняли,
и тоже взволновались и шум подняли,
и двери распахнули в свой парламент,
и даже развернули чудной орнамент
мудрёных гороскопов людских судеб.
И смысл бытия мне слегка открылся,
и понял я, что многого не добился,
и понял я, что путь мой тернист и труден...
Но как моей молитве не вняли люди -
я этого осмыслить никак не мог.
Но продолжал идти сквозь года и горы,
дыханием пути надрывая горло,
вдыхая воздух огненных суховеев,
а холод всё сгущался, мечты развеяв.
Я чувствовал, что голос мой слаб и стынет -
но продолжал молиться среди пустыни,
и ветры иссушали мою гортань... I prayed, raving in stubble desert,
I went to his own courage to confess,
I bore, shouldered, sins palette
and nothing else, and I whispered a prayer,
that would be able to pray, each about.
About mad pride, kindness of heart,
Let the joy of the false, but only eternal,
I asked almost inaudibly in his prayer,
and the sky was cold and motionless,
and my voice rang unsteadily and crepe.
But my prayer heard the wind
and a low howl answered her,
and somewhere twitched forest crown,
and echoed suddenly responded mountains crown,
and reluctantly heeded the heavens.
The earth became agitated every hollow,
Sands fluttered languishing from thirst,
sea rumbled, fearing vzburlitsya,
and that's really a chorus of birds and animals
naive prayer read for me.
I was walking, praying and knowing that everything is in vain,
I indulgence and beg for something dangerous,
as I, Judas did not believe in God -
but sang my way beneath me,
and beat her beat off my steps.
But my prayer and heed the gods,
and too excited and the noise rose,
and opened the doors to its own parliament,
and even launched a wonderful ornament
Artful horoscopes of human destinies.
And being a bit of sense to me opened,
and I realized that I did not achieve much,
and I realized that my path is thorny and difficult ...
But my prayer did not listen to the people -
I reflect on this I could not.
But he continued to go through the year and the mountains,
breathing ways straining throat
Fire breathing air dry winds,
and cold all thickened, shattering dreams.
I felt that my voice is weak and freezes -
but he continued to pray in the desert,
and winds sapped my throat ... Смотрите также: | |
