То ли ведьмы наворожили,
то ли дьявол постарался,
только ангел новорожденный
с золотым венцом расстался.
Не по-доброму отмеченный,
детство прожил он, скуля,
некрещёный и невенчанный,
и глаза из хрусталя.
Ля-ля-ля-ля, никем не венчанный,
и глаза из хрусталя.
И решил тот ангел смолоду,
в нищете мужая гольной,
отыскать немного золота
и венчаться самовольно.
Только злато - штука скверная,
и тропа во тьме глуха:
он найдёт его, наверное,
но будет жизнь ему лиха.
Ха-ха-ха-ха, найдёт, наверное,
но будет жизнь ему лиха.
Так и вышло: из-под Киева
он пошёл монастырями -
я потом видал следы его,
где подошвы он дырявил.
Понял он, что злато ценится
не в кладовых короля -
но куда он, милый, денется,
раз ему узка петля?
Ля-ля-ля-ля, куда он денется,
раз ему узка петля?
Не стараются старатели,
костенеют истуканы,
обмывают обыватели
день гранёного стакана,
выполняют люди минимум,
не чураются греха
и за крестик алюминиевый
не положат потроха.
Ха-ха-ха-ха, за алюминиевый
не положат потроха.
Он вином планиду скрашивал,
но родил себе толку лишь,
и никто его не спрашивал:
Что ж ты, кореш, много куришь?
Уши серьгами проколоты,
хироманты смерть сулят -
белый ангел бредит золотом,
сам в себя тоску вселя.
Ля-ля-ля-ля, он бредит золотом,
сам в себя тоску вселя.
Были слухи, что на скудный быт
он навёл свою сноровку,
а потом его как будто бы
посадили за фарцовку...
Перья, колотые иглами,
пали наземь, как труха,
раздавили мотоциклами,
словно крылья петуха.
Ха-ха-ха-ха, мотоциклами,
словно крылья петуха.
А потом я долго спрашивал
у старух в ночных посёлках,
где следы святого нашего
им оставлены надолго -
обгорела, где он шёл, трава,
и осыпалась земля,
и листву металла жёлтого
обронили тополя.
Ля-ля-ля-ля, металла жёлтого
обронили тополя.
Оказалось, был поэтом он,
попрошайствами лукавил.
Золотыми бы монетами -
да платили медяками
за скачки аккордеонные,
за кричалочки стиха -
позолотой опалённые
два регистра и меха.
Ха-ха-ха-ха, опалённые
два регистра и меха.
Ангел, что тебе за разница?
По законам милосердия
золотым венцом украситься
можно только после смерти.
Небеса тебя не встретили,
и чужда тебе земля -
умирал ты без свидетелей,
не скопивши ни рубля.
Ля-ля-ля-ля, без свидетелей,
не скопивши ни рубля.
Упокой Господь мечты твои -
но сквозь чёрную судьбину
золотится то, что ты творил,
в мире том, что ты покинул.
В мире том темно и холодно,
мёртвы слухи о волхвах,
но покрыты чистым золотом
образа твои в церквах.
Ах-ах-ах-ах, чистейшим золотом
образа твои в церквах.
<1980>
Either the witches did it,
whether the devil tried,
only an angel newborn
parted with the golden crown.
Not kindly noted,
he lived his childhood, whining,
unbaptized and unmarried,
and eyes made of crystal.
La-la-la-la, not crowned by anyone,
and eyes made of crystal.
And that angel decided from a young age,
naked husband in poverty,
find some gold
and get married without permission.
Only gold is a bad thing,
and the path is deaf in the darkness:
he will probably find him
but life will be dashing to him.
Ha ha ha ha, will probably find
but life will be dashing to him.
And so it happened: from near Kiev
he went to monasteries -
then I saw traces of him,
where he made holes in the soles.
He realized that gold is valued
not in the king's storerooms -
but where will he, dear, go,
since his noose is narrow?
La-la-la-la, where will he go,
since his noose is narrow?
Prospectors do not try
idols grow stiff,
are washed by the townsfolk
day of the faceted glass,
people perform at least
do not shy away from sin
and for the aluminum cross
do not put giblets.
Ha ha ha ha, for the aluminum
do not put giblets.
He brightened the planida with wine,
but gave birth to myself only,
and no one asked him:
Why do you, mate, smoke a lot?
Ears pierced with earrings,
palmists promise death -
the white angel raves about gold
instilling melancholy into himself.
La-la-la-la, he raves about gold
instilling melancholy into himself.
There were rumors that on a meager life
he brought up his skill,
and then its as if
jailed for fartsovka ...
Feathers chopped by needles
fell to the ground like dust,
crushed by motorcycles
like the wings of a rooster.
Ha ha ha ha, motorcycles
like the wings of a rooster.
And then I asked for a long time
at the old women in the night villages,
where are the footprints of our saint
they are left for a long time -
burned where he walked, the grass,
and the earth crumbled
and the foliage of the metal yellow
dropped the poplars.
La-la-la-la, metal yellow
dropped the poplars.
It turned out he was a poet,
I was cunning by begging.
With gold coins -
yes they paid in copper
for the accordion races,
for the chants of the verse -
gilded singed
two registers and fur.
Ha ha ha ha, singed
two registers and fur.
Angel, what's the difference to you?
According to the laws of mercy
decorate with a golden crown
is possible only after death.
Heaven didn't meet you
and the land is alien to you -
you died without witnesses,
having not saved a single ruble.
La-la-la-la, without witnesses,
having not saved a single ruble.
God rest your dreams -
but through black fate
what you did is gilded
in the world that you have left.
The world is dark and cold
the rumors about the wise men are dead,
but covered in pure gold
your images are in the churches.
Ah-ah-ah-ah, the purest gold
your images are in the churches.
<1980> Смотрите также: | |
