Что отнято судьбой, а что подарено -
в конце концов, не всё ли нам равно?
Как странно то, что было бы, сударыня,
печально, если б не было смешно.
И я - не тот, не чуть не лучше всякого,
и Вы не та - есть краше в десять раз.
Мы только одиноки одинаково -
и это всё, что всязывает нас.
Когда один из нас падёт поверженный,
другой и не заметит впопыхах.
Зачем же я пред вами, как помешаный,
и слёзы лью и каюсь во грехах?
Зачем дрожу, зачем летаю по небу
и жду чудес, и всё во мне поёт?
Зачем, зачем - пускай ответит кто-нибудь,
конечно, если что-нибудь поймёт.
Простите мне, что диким и простуженным
ворвался к Вам средь зимней тишины.
Не то беда, что я давно не нужен Вам -
беда, что Вы мне тоже не нужны.
И всё ж, сама судьба, с её ударами,
капризами и ранами потерь
ничто пред блеском Ваших глаз, сударыня,
он светит мне, особенно теперь.
Теперь, когда невзгоды приключются
всё чаще, всё смертельней бьют ветра.
И кажется, что дни мои кончаются,
и остаются только вечера.
Сияйте ж мне, покуда не отмечено
печатью лет ни сердце, ни чело -
и видит Бог, сказать мне больше нечего,
а больше и не скажешь ничего...
