Я был хорошим сорванцом,
Я безобидно мерил детство,
Мне было странно, как отцом
Моего деда звал отец мой.
Я понимал огромность дней,
Их беспрерывную наплывность,
И с каждой мыслью все сильней
Толкал себя в свою наивность.
Я тешил мысли сотней лет:
Что все успею, все поймаю.
Я отрицал любое «нет»
И прятал кладки за холмами.
Одна весна – один голыш;
И сколько весен – столько камней.
И поле смотрит, как малыш
Окреп в плечах и ходит парнем.
Я тоже думал – не со мной,
А если вдруг, то вряд ли это.
И, словно мышь перед совой,
Искал нору, которой нету.
Но видит Бог, я понял суть,
И тут уже не до метафор:
Я беспрепятственно несусь
В сады крестов и эпитафий.
И напугать не тешу мысли,
Я не маньяк и не больной.
Готовьтесь, люди, в этой жизни
Уйти одним или одной.
Это не страшно, это нужно,
Это спасение души –
За глубину идей, за нужды,
За то, что ты когда-то жил.
Сперва окутает тоска
По временам, по юным годам,
По телу той, кого ласкал
И находил свою породу.
Наивно думая: «Пройдет», –
Уйдешь в себя, опять закуришь
И сам, не ведая свой год,
Уронишь тень на все, что любишь.
Хромое небо разольет,
Как сеть, дожди на дом набросив,
И словно старость призовет,
Висок пробив, скупая проседь.
Года осушат водоем,
В мели уснет больная рыба,
И все, что помнится вдвоем,
Уже не помнится, как было.
И в первый раз остынет хлеб
В холодной и забытой печи,
Погаснет взгляд, озябнет хлев,
К сырой земле склонятся плечи.
Утянет временем бока,
В немой тоске ослабнут вздохи,
Пройдут по небу облака,
Пройдут по кладбищам эпохи.
Тогда утихнет боль утрат,
Перед глазами встанет утро,
Отпустит цепь смиренный раб,
И всё отпустится как будто.
Тогда поймет все тайны сын,
Все то, чем полна жизни смета;
И отойдет к отцам своим,
Что никогда не видят света. I was a good tomboy
I harmlessly measured my childhood
It was strange to me as a father
My grandfather called my father.
I understood the vastness of days
Their uninterrupted flow
And with every thought, everything is stronger
He pushed himself into his naivety.
I have been entertaining thoughts for a hundred years:
I’ll catch everything.
I denied any no
And hid masonry behind the hills.
One spring - one naked;
And how many springs - so many stones.
And the field looks like a baby
Fortified in the shoulders and walks guy.
I also thought - not with me,
And if suddenly, then this is unlikely.
And like a mouse in front of an owl,
I was looking for a hole that I don’t have.
But God sees, I understood the point
And here it’s no longer metaphors:
I rush unhindered
To the gardens of crosses and epitaphs.
And I don’t scare thoughts
I'm not a maniac and not sick.
Get ready people in this life
Leave alone or alone.
It’s not scary, it’s necessary,
This is the salvation of the soul -
For the depth of ideas, for needs,
For the fact that you once lived.
Wraps around first
In times, in young years,
On the body of the one whom he caressed
And found his breed.
Naively thinking: “It will pass,”
You go inside, light up again
And himself, not knowing his year,
Drop a shadow on everything you love.
The lame sky will spill
Like a network, having rained on a house,
And as if old age would call
Having broken through the temple, buying up graying.
Years drain the pond,
A sick fish will fall asleep
And all that I remember together
I don’t remember how it was.
And the first time the bread cools down
In a cold and forgotten stove
The gaze will go out, the barn will chill,
Shoulders will lean towards moist ground.
Fade away with the sides
In silent dullness sighs weaken
Clouds will pass through the sky
Pass through the cemeteries of the era.
Then the pain of loss will subside
The morning will rise before my eyes
The humble slave will let go of the chain
And everything will be released as if.
Then the son will understand all the secrets,
All that the estimate is full of life;
And he will depart to his fathers,
That they never see the light. Смотрите также: | |
