В реторті вариться коктейль -
твоя й моя першооснова,
якої давній менестрель
шукав із музики і слова, -
в реторті вариться коктейль
(oh, yes, my baby!)
Я - Фауст, Гамлет, Вільгельм Тель!
Я сплю на небі!
Та будні стомлено шиплять
в розпечених побитих тиглях,
і в суміші отій киплять
сполуки спогадів застиглих.
Коли по буднях ти пройдеш, -
чи ж обійдешся без подряпин?
Коли в букетах подаєш
надії від сльоти продряглі,
та от впадеш з високих веж
(oh, yes, my baby!),
побачиш - на землі живеш,
а зірка в небі!
Але всі рани заживуть,
смарагдами всі сльзи стануть,
коли цілунки проженуть
слова олжі - поза устами.
І павутинки наших душ
знайдуть свою першооснову,
немов пелюстки наших руж -
розкриються цнотливо знову:
"Це ти?" - "Це я, твій сум і щем..."
(oh, yes, my baby!) -
я загорну тебе плащем,
немов на небі...
(Перед нами суцвіття схиляються в ти-
ші, то які ж вони в небі, коли й тут най-
ясніші?..) В реторте варится коктейль -
твоя и моя первооснова,
которой давний менестрель
искал с музыки и слова, -
в реторте варится коктейль
(Oh, yes, my baby!)
Я - Фауст, Гамлет, Вильгельм Телль!
Я сплю на небесах
И будни устало шипят
в раскаленных избитых тиглях,
и в смеси той кипят
соединения воспоминаний застывших.
Когда по будням ты пройдешь, -
или же обойдешься без царапин?
Когда в букетах подаешь
надежды от слякоти продрягли,
и вот упадешь с высоких башен
(Oh, yes, my baby!),
увидишь - на земле живешь,
а звезда в небе!
Но все раны заживут,
изумрудами все сльзы станут,
когда поцелуи прогонят
слова лжи - вне губами.
И паутинки наших душ
найдут свою первооснову,
словно лепестки наших роз -
раскроются целомудренно снова:
"Это ты?" - "Это я, твоя печаль и грусть ..."
(Oh, yes, my baby!) -
я заверну тебя плащом,
как на небе ...
(Перед нами соцветия склоняются в ти-
вые, то какие же они в небе, когда и здесь самый
яснее? ..) Смотрите также: | |
