в детстве я воображала себя тамагочи
электрозверюшкой без определенного имени
она не стареет, не врет, ничего не хочет
мама, давай, я буду такой? Люби меня.
А матушка пела в церкви про херувимов
на голову платок надевала синий.
тогда я читала сказки, а не Мисиму
но с каждым днем становилось не-вы-но-си-мей.
приторный страх по ночам мои руки скрещивал
страшно заснуть, а проснуться еще страшнее
в каждой из сверстниц - я видела! - дремлет женщина.
в каждом из яблок таится зачаток змея.
я зажимала вопль и глотала рвоту
ум умирал, изнасилованный бессильем,
я ненавидела взрослых, но пела в ноты
и выполняла все, что меня просили.
однажды мне надоела истошность лета
где небо казалось скучным, а солнце - страшным
и я расплела косичку, чтоб вынуть ленту
(петля получилась кривой и неантуражной)
я знала: у выброшенной на сушу рыбки
и человека
одни и те же симптомы смерти
но гвоздь оказался ржавым, а стенка - хлипкой
позорный провал мой никто не успел заметить
и я осталась мучительно невредимой
потом была осень, зима и т.д. по списку
матушка пела в церкви про херувимов
таскала меня на музыку и английский.
я говорила «здравствуйте» и «спасибо»,
мало просила и меньше того хотела.
думала только о море. И в каждой рыбе
видела висельное веселье тела.
мои одноклассники (их было двадцать восемь)
дразнили меня "чумой" и "сибирской язвой",
в жестокости уподобляясь богам и взрослым.
их будущее представлялось предельно ясным:
окончат школу, найдут себе ВУЗ, работу
жену, любовницу, пиво по воскресеньям.
в счастливых семьях обычно не без урода
но их - по соответствующим заведеньям.
невроз, склероз, некроз головного мозга
кормить таблетками, клеить на лоб диагноз
у каждого свой внутри умирает космос.
у каждой эвтаназии свой анамнез.
по пункту "итоги жизни" поставят прочерк
подпись, печать на лоб и закрыто дело.
в детстве я воображала себя тамагочи
наверное,
что-то
где-то
перегорело. as a child I imagined myself a Tamagotchi
an electric pendant without a specific name
she does not age, does not lie, does not want anything
mom, come on, will I be like this? Love me.
And mother sang in church about cherubs
she wore a blue scarf on her head.
then I read fairy tales, not Mishima
but every day it became not-you-no-si-mei.
sugary fear at night my arms crossed
it's scary to fall asleep, and waking up is even worse
in each of the peers - I saw! - the woman slumbers.
in each of the apples lies the germ of a serpent.
I squeezed the scream and swallowed vomit
the mind was dying, raped by impotence,
I hated adults, but I sang to notes
and did everything that was asked of me.
once I got tired of the heart-rending summer
where the sky seemed boring and the sun was scary
and I undid the pigtail to take out the tape
(the loop turned out to be crooked and unattractive)
I knew: the fish thrown on land
and human
the same symptoms of death
but the nail turned out to be rusty, and the wall was flimsy
my shameful failure no one had time to notice
and I remained painfully unharmed
then there was autumn, winter, etc. by the list
mother sang about cherubs in church
dragged me to music and English.
I said hello and thank you
I asked little and wanted less.
thought only of the sea. And in every fish
saw the body's hanging gaiety.
my classmates (there were twenty eight of them)
teased me with "plague" and "anthrax",
in cruelty, becoming like gods and adults.
their future seemed crystal clear:
graduate from school, find a university, work
wife, mistress, beer on Sundays.
happy families usually have a black sheep
but theirs - for the respective establishments.
neurosis, sclerosis, brain necrosis
feed with pills, glue the diagnosis on the forehead
everyone has their own space dying inside.
each euthanasia has its own history.
the item "life results" will be dash
signature, seal on the forehead and the case is closed.
as a child I imagined myself to be a Tamagotchi
probably,
something
somewhere
burned out. Смотрите также: | |
