В этих отблесках теплого вечера есть что-то истинно мерзкое.
Что-то истинно горькое: кофе в густом молоке.
Я с другими тенями долго прячусь за занавесками.
Меня выжал гул улицы. Верно, я стала никем.
В этих поисках правды сплошь лишь цвета и поверхности.
Неуместные более: прозрачность и глубина,
Не участвуют в танцах, сняли с себя ответственность.
Провалились под лед: и глядят на меня со дна.
От того и просторно и липко, и тело дрожит невесомое.
Как у пса, что почти избавился от душного поводка.
Как у двери, что пляшет по ветру: слетели засовы.
Где-то близко свобода. Но никак не лизнуть облака.
In these warm glow of the evening, there is something truly disgusting.
Something truly bitter coffee in thick milk.
I'm with the other shadows for a long time hiding behind the curtains.
I squeezed the hum of the street. It is true, I have become a nobody.
In this search for the truth entirely and only the color of the surface.
Inappropriate more transparency and depth,
They do not take part in the dances, disclaimed responsibility.
They fell through the ice: and looking at me from the bottom.
From that and spacious and sticky, and the body trembles weightless.
Like a dog that almost got rid of the stuffy leash.
As the door that is dancing in the wind: the bolts flew.
Somewhere close to freedom. But not lick the clouds.
