Песню эту я услышала во дворе. Два брата лет 8-9 распевали ее, стоя на высоком крыльце, как на сцене, и держась, как за мачты, за столбики, подпирающие навес над входом. Мы, летняя публика на скамейке – присевшие после работы мужики в майках, разномастные дети и бабульки – неистово аплодировали. В песне был вальяжный неторопливый ритм идущих вразвалочку моряков, вино, поножовщина и экзотические названия. Команда с «Жанетты», поправлявшей такелаж в Кейптаунском порту, отправилась «достать бочонок рома и вина», а дальше события развивались захватывающе-трагически.
Как многие, я считала эту песню народным творчеством, но вдруг услышала совершенно в другом, далеком месте знакомый ритм. Слова с экрана звучали как будто немецкие – бай мир бис ду шейн… Что такое? Неужто дворовый хит нашего детства обрел популярность на другом конце света, да еще в переводе на немецкий?
После некоторых розысков мне открылась удивительная история.
Не было поначалу никаких французских моряков, а были герои малоуспешного еврейского мюзикла.
Шолом Секунда родился на Украине и был музыкально одаренным мальчиком. В 1907 году его семья перебралась в Америку. Шолом пел везде, где только его слушали, стал брать уроки музыки у композитора Эрнста Блоха и окончил институт музыкального искусства. Семья была бедна, и он подрабатывал в массовке в еврейском театре, где после учебы стал официальным композитором и дирижером.
Секунда считал себя классическим композитором, а на жизнь зарабатывал, сочиняя музыку для спектаклей на идише.
В 1932 году театр поставил музыкальную комедию I Would if I Could, (на идише Men Ken Lebn Nor Men Lost Nisht), и там с огромным успехом прозвучала песня на слова Джейкоба Джейкобса Bei Mir Bistu Shein – «Для меня ты самая красивая». Исполнителей Аарона Лебедеффа и Люси Левайн много раз вызывали на бис. Но сам мюзикл успеха не имел и продержался всего один сезон. Секунда особенно не расстроился – его раздражало, что Лебедефф по ходу спектакля непрерывно нес отсебятину.
Авторы пытались пристроить историю в Голливуд, но там отказались, сочтя ее слишком местечковой.
Сейчас уже никто не помнит сюжета мюзикла, но песне оттуда была уготована долгая жизнь.
Несколько лет она оставалась популярной в барах Ист-Сайда, но со временем должна была забыться. Однако в 1937 году Сэм Кан и Сол Чаплин (музыканты, писавшие в соавторстве слова к песням, впоследствии – оскаровские лауреаты за музыку к фильмам) услышали ее в одном из баров Гарлема в исполнении двух чернокожих певцов (они пели на идише). Мелодия очаровала Кана и Чаплина, и они обратились к «Каменсам», музыкальному издательству в Бруклине, с предложением выкупить песню и переписать ее на английском. Права были приобретены всего за 30 долларов. Секунда и Джейкобс зачастую публиковали песни за свой счет, так что продать произведение издателю было особой удачей. Для них эта песня ничем не отличалась от других, проданных за 30 долларов (по 15 долларов на соавтора).
Но в этот раз все сложилось совершенно иначе.
Кан и Чаплин написали английский текст, в котором для колорита оставили в качестве рефрена идишские слова. Песня теперь называлась Bei Mir Bis Du Shoen (произносится «бисту шейн»). В конце 1937 года записали ее мало кому тогда известные Эндрюс Систерз (Andrews Sisters), и она немедленно превратилась в хит. Песня звучала везде — от Голливуда до ковбойских ранчо. Потом стала немыслимо популярна по всему миру — от Германии до Японии — и принесла своим «обладателям» около трех миллионов долларов. Сэмми Кан купил своей маме дом на заработки от песни. А мама Шолома, Анна Секунда, каждый день ходила в синагогу молиться — она была уверена, что Бог наказал сыночка за ее грехи. Ей было 76, она не говорила по-английски и ничего не понимала в контрактах и копирайтах.
Сестры Эндрюс с Шоломом Секундой
Как-то ночью хит в исполнении сестер Эндрюс услышали по радио сестры Багельман, исполнявщие джазовые версии еврейских народных песен. В ту же ночь они сменили имена с Клары и Минни на Клэр и Мирну и стали называться сестрами Бэрр I heard this song in the yard. The two brothers sang it 8-9 years, standing on a high porch, both on stage and holding on as the mast for columns holding up the canopy over the entrance. We, the old public on the bench - after the work squatting men in T-shirts, unsuited children and grannies - wildly applauded. The song was impressive waddling leisurely rhythm going sailors, wine, stabbing and exotic names. The team with the "Jeannette", correct rigging in Cape Town harbor, went "to get a barrel of rum and wine," and then things were exciting, tragic.
Like many, I thought this song folklore, but suddenly heard a totally different, distant spot a familiar rhythm. Words on the screen sounded like German - buy peace bis Shane do ... What is it? Really yard hit our childhood became popular on the other side of the world, and even translated into German?
After some investigation department I discovered an amazing story.
There was initially no French sailors, and were not very successful Jewish musical heroes.
Sholom Secunda was born in Ukraine and was musically gifted boy. In 1907 his family moved to America. Shalom singing wherever he listened, he began to take music lessons with composer Ernest Bloch, and graduated from the Institute of musical art. The family was poor, and he worked part time in a crowd in the Jewish theater, where after graduation became the official composer and conductor.
Second thought of himself as a classical composer, and earned a living writing music for plays in Yiddish.
In 1932, the theater staged the musical comedy I Would if I Could, (Yiddish Men Ken Lebn Nor Men Lost Nisht), and there is a huge success performed the song on the words of Jacob Jacobs Bei Mir Bistu Shein - «For me you are the most beautiful." Performers Lebedeffa Aaron and Lucy Levine many times encore. But the musical was not a success and lasted only one season. The second is not particularly upset - he was irritated that Lebedeff during play continuously carrying gag.
The authors attempted to attach a story to Hollywood, but they refused, deeming it too parochial.
Now nobody remembers the story of the musical, but there was a song destined to have a long life.
For several years she remained popular in bars East Side, but eventually had to forget. However, in 1937, Kang Sam and Sol Chaplin (musicians, writers co-words to the songs, then - Oscar winner for the film music) heard her in a bar in Harlem by two black singers (they sang in Yiddish). Melody fascinated Kahn and Chaplin, and they turned to the "Kamensam" music publishers in Brooklyn, with a proposal to buy the song and rewrite it in English. Rights were acquired for just $ 30. Second Jacobs and often publish songs at his own expense, so that the product sold was the publisher of special good luck. For them, this song is no different from others, sold for $ 30 ($ 15 at the co-author).
But this time, everything turned out quite differently.
Caen and Chaplin wrote the English text, which left for the color as the refrain Yiddish words. The song is now called Bei Mir Bis Du Shoen (pronounced "Bista Shane"). At the end of 1937 it recorded a little-known then Andrews Sisters (Andrews Sisters), and it immediately became a hit. The song was played everywhere - from Hollywood to cowboy ranch. Then the unthinkable became popular all over the world - from Germany to Japan - and brought their "owners" of about three million. Sammy Kahn bought his mother a house to work on the song. Mom Sholom, Anna Second, every day went to the synagogue to pray - she was sure that God punished her son for the sins. She was 76, she did not speak in English and did not understand contracts and copyright.
Andrews Sisters with Shalom Seconds
Once night hits by the Andrews Sisters heard on the radio Bagelman Sisters, ispolnyavschie jazz version of Jewish folk songs. The same night they changed their names with Clara and Minnie Claire and peaceful and sisters were called Burr | |
