Былое нельзя воротить, и печалиться не о чем,
у каждой эпохи свои подрастают леса...
А все-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеичем
поужинать в «Яр» заскочить хоть на четверть часа.
Теперь нам не надо по улицам мыкаться ощупью.
Машины нас ждут, и ракеты уносят нас вдаль...
А все-таки жаль, что в Москве больше нету извозчиков,
хотя б одного, и не будет отныне... А жаль.
Я кланяюсь низко познания морю безбрежному,
разумный свой век, многоопытный век свой любя...
А все-таки жаль, что кумиры нам снятся по-прежнему
и мы до сих пор все холопами числим себя.
Победы свои мы ковали не зря и вынашивали,
мы все обрели: и надежную пристань, и свет...
А все-таки жаль — иногда над победами нашими
встают пьедесталы, которые выше побед.
Москва, ты не веришь слезам — это время проверило.
Железное мужество, сила и стойкость во всем...
Но если бы ты в наши слезы однажды поверила,
ни нам, ни тебе не пришлось бы грустить о былом.
Былое нельзя воротить... Выхожу я на улицу.
И вдруг замечаю: у самых Арбатских ворот
извозчик стоит, Александр Сергеич прогуливается...
Ах, нынче, наверное, что-нибудь произойдет. The past cannot be turned back, and there is nothing to grieve for,
each epoch has its own forests growing ...
Nevertheless, it’s a pity that it’s impossible with Alexander Sergeyevich
dine at Yar drop by at least a quarter of an hour.
Now we don’t have to grop around the streets.
Cars are waiting for us, and rockets carry us far ...
Still, it’s a pity that there are no more cabmen in Moscow,
although one would not be from now on ... A pity.
I bow low to the vast sea,
his rational age, his experienced loving age ...
Still, it’s a pity that we still dream of idols
and we still consider ourselves slaves.
We forged our victories not in vain and hatched,
we all found: both a reliable marina, and light ...
Still, it’s a pity - sometimes over our victories
stand pedestals that are higher than victories.
Moscow, you do not believe in tears - this time checked.
Iron courage, strength and resilience in everything ...
But if you once believed in our tears,
neither we nor you would have to be sad about the past.
The past cannot be turned back ... I go out into the street.
And suddenly I notice: at the very Arbat gate
the cabman is standing, Alexander Sergeich is walking ...
Ah, now, probably, something will happen. | |
