Чёрно-белые люди ходят строем по киноплёнке,
Бобина не принимает мой новый, но избитый фрагмент.
Внимание зрителя приковано к губам вон той девчонки:
Яркая краска, но внутри, как я снаружи - серый цемент.
И не узнать тебе о том, с чем просыпаюсь утром рано,
Как закрываю я крылом придуманные нутром раны.
Помоги мне, дай лекарство для моих мыслей-калек
И увидишь то мытарство, что носит грустный человек.
После киносеанса у нас с той девчонкой два пути:
Ей - обратно в квартиру, мне на скамейку, что на берегу реки.
Дома крылья она, расслабившись, повесит на золотую раму зеркал,
Я же в мыслях останусь парить, ведь мне крылья никто не давал.
И не узнать тебе о том, с чем просыпаюсь утром рано,
Как закрываю я крылом придуманные нутром раны.
Помоги мне, дай лекарство для моих мыслей-калек
И увидишь то мытарство, что носит грустный человек.
