Отделкой золотой блистает мой кинжал;
Клинок надежный, без порока;
Булат его хранит таинственный закал —
Наследье бранного востока.
Наезднику в горах служил он много лет,
Не зная платы за услугу;
Не по одной груди провел он страшный след
И не одну прорвал кольчугу.
Забавы он делил послушнее раба,
Звенел в ответ речам обидным.
В те дни была б ему богатая резьба
Нарядом чуждым и постыдным.
Он взят за Тереком отважным казаком
На хладном трупе господина,
И долго он лежал заброшенный потом
В походной лавке армянина.
Теперь родных ножон, избитых на войне,
Лишен героя спутник бедный,
Игрушкой золотой он блещет на стене —
Увы, бесславный и безвредный!
Никто привычною, заботливой рукой
Его не чистит, не ласкает,
И надписи его, молясь перед зарей,
Никто с усердьем не читает...
В наш век изнеженный не так ли ты, поэт,
Свое утратил назначенье,
На злато променяв ту власть, которой свет
Внимал в немом благоговенье?
Бывало, мерный звук твоих могучих слов
Воспламенял бойца для битвы,
Он нужен был толпе, как чаша для пиров,
Как фимиам в часы молитвы.
Твой стих, как божий дух, носился над толпой
И, отзыв мыслей благородных,
Звучал, как колокол на башне вечевой
Во дни торжеств и бед народных.
Но скучен нам простой и гордый твой язык,
Нас тешат блёстки и обманы;
Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяны...
Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк!
Иль никогда, на голос мщенья,
Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,
Покрытый ржавчиной презренья?.. Gold finish shines with my dagger;
Blade reliable, without blemish;
Bulat keeps his mysterious temper -
The heritage brane east.
Rider in the mountains, he served for many years,
Not knowing the service fee;
Not one breast he spent a terrible trail
And no one broke the chain mail.
Fun he shared obedient servant,
Rang in response offensive speeches.
In those days, it was used a rich thread
Along alien and shameful.
It is taken beyond the Terek Cossack brave
On the corpse of Mr. cool place,
How long he lay abandoned after
The camp shop Armenian.
Now relatives nozhon, beaten at war,
Deprived hero satellite poor
Toy gold it shines on the wall -
Alas, inglorious and harmless!
No habitual, careful hand
It's not clean, caresses,
And his writing, praying before the dawn,
Nobody with a zeal not read ...
In this age of effete not thou, poet,
He lost his appointment,
In exchanging the gold that power, which is light
I heed a silent awe?
Sometimes, dimensional sound of your mighty words
Flammable soldier for battle
He needed a crowd as a bowl for feasts,
As incense in the hours of prayer.
Your poem as God's spirit hovered over the crowd
And a review of noble thoughts,
It sounded like a bell in the tower Veche
In the days of festivals and misery of the people.
But boring us with a simple and proud your language
We entertain sequins and fraud;
How dilapidated beauty, our old world accustomed
Wrinkles hide under rosy ...
Eh you wake up again, ridiculed the prophet!
Or never, the voice of vengeance,
From gold nozhon not weed his sword,
Rusty contempt? .. Смотрите также: | |
