На склоне каменной горы
Над Койшаурскою долиной
Еще стоят до сей поры
Зубцы развалины старинной.
Рассказов, страшных для детей,
О них еще преданья полны...
Как призрак, памятник безмолвный,
Свидетель тех волшебных дней.
Между деревьями чернеет.
Внизу рассыпался аул.
Земля цветет и зеленеет;
И голосов нестройный гул
Теряется, и караваны
Идут, звеня, издалека,
И, низвергаясь сквозь туманы,
Блестит и пенится река.
И жизнью вечно молодою.
Прохладой, солнцем и весною
Природа тешится шутя,
Как беззаботная дитя.
Но грустен замок, отслуживший
Когда-то в очередь свою,
Как бедный старец, переживший
Друзей и милую семью.
И только ждут луны восхода
Его незримые жильцы:
Тогда им праздник и свобода!
Жужжат, бегут во все концы.
Седой паук, отшельник новый,
Прядет сетей своих основы;
Зеленых ящериц семья
На кровле весело играет;
И осторожная змея
Из темной щели выползает
На плиту старого крыльца,
То вдруг совьется в три кольца,
То ляжет длинной полосою
И блещет, как булатный меч,
Забытый в поле давних сеч,
Ненужный падшему герою!..
Все дико; нет нигде следов
Минувших лет: рука веков
Прилежно, долго их сметала,
И не напомнит ничего
О славном имени Гудала,
О милой дочери его!
Но церковь на крутой вершине,
Где взяты кости их землей,
Хранима властию святой,
Видна меж туч еще поныне.
И у ворот ее стоят
На страже черные граниты,
Плащами снежными покрыты;
И на груди их вместо лат
Льды вековечные горят.
Обвалов сонные громады
С уступов, будто водопады,
Морозом схваченные вдруг,
Висят, нахмурившись, вокруг.
И там метель дозором ходит,
Сдувая пыль со стен седых,
То песню долгую заводит,
То окликает часовых;
Услыша вести в отдаленье
О чудном храме, в той стране,
С востока облака одне
Спешат толпой на поклоненье;
Но над семьей могильных плит
Давно никто уж не грустит.
Скала угрюмого Казбека
Добычу жадно сторожит,
И вечный ропот человека
Их вечный мир не возмутит.
On the slope of the stone mountain
Over Koyshaur Valley
Still stand up to this
Teeth ruins are old.
Stories terrible for children
About them still loyal is full ...
Like a ghost, monument silent,
Witness of those magical days.
Between trees blacks.
At the bottom, Aul crumbled.
Earth blooms and green;
And votes non-stroke hum
Losing and caravan
Go, ringing, from afar,
And, reaching through the fogs,
Blushes and foams the river.
And the life is eternally young.
Cool, sun and spring
Nature winds jokingly
Like carefree child.
But the sad castle served
Once in his turn,
As a poor elder who survived
Friends and cute family.
And only waiting for the moon of sunrise
His invisible tenants:
Then they are a holiday and freedom!
Buzzat, run to all ends.
Gray Spider, Hermit New,
Speak networks of its foundations;
Green lizards family
On the roof there are fun plays;
And careful snake
From the dark slit crash
On the stove of the old porch,
Then suddenly consistent in three rings,
It will fall a long band
And shook like a bouquet sword
Forgotten in the long-standing field,
Unnecessary fallen hero! ..
All wild; No anywhere traces
Last years: Hand of centuries
Diligently, for a long time they sweat them,
And nothing will remind
About the glorious name of Gudala,
About the cute daughter him!
But the church on the steep vertex,
Where the bones of their land
Stored power holy
It is visible between Tuchi still today.
And the gate is standing
On guard black granites
Snow races are covered;
And on their chest instead of lat
Erisaees are burning.
Owls sleepy bulbes
With ledges, as if waterfalls,
Frost crashed suddenly
Hang, frowning around.
And there is a female womb walks,
Blowing dust from the walls of gray
Then the song long turns out
It dies watching hours;
Ice lead to a remote
About the wonderful temple, in that country
From the east clouds one
Hurry the crowd to worship;
But above the gravestone family
No one is sad for a long time.
Rock of sullen cazable
Prey greedily wakes up
And Eternal Ropot of Man
Their eternal world will not be outraged. Смотрите также: | |
