XIII
Как пери спящая мила,
Она в гробу своем лежала,
Белей и чище покрывала
Был томный цвет ее чела.
Навек опущены ресницы...
Но кто б, о небо! не сказал,
Что взор под ними лишь дремал
И, чудный, только ожидал
Иль поцелуя, иль денницы?
Но бесполезно луч дневной
Скользил по ним струей златой,
Напрасно их в немой печали
Уста родные целовали...
Нет! смерти вечную печать
Ничто не в силах уж сорвать!
XIV
Ни разу не был в дни веселья
Так разноцветен и богат
Тамары праздничный наряд.
Цветы родимого ущелья
(Так древний требует обряд)
Над нею льют свой аромат
И, сжаты мертвою рукою.
Как бы прощаются с землею!
И ничего в ее лице
Не намекало о конце
В пылу страстей и упоенья;
И были все ее черты
Исполнены той красоты,
Как мрамор, чуждой выраженья.
Лишенной чувства и ума,
Таинственной, как смерть сама.
Улыбка странная застыла,
Мелькнувши по ее устам.
О многом грустном говорила
Она внимательным глазам:
В ней было хладное презренье
Души, готовой отцвести,
Последней мысли выраженье,
Земле беззвучное прости.
Напрасный отблеск жизни прежней,
Она была еще мертвей,
Еще для сердца безнадежней
Навек угаснувших очей.
Так в час торжественный заката,
Когда, растаяв в море злата,
Уж скрылась колесница дня,
Снега Кавказа, на мгновенье
Отлив румяный сохраня,
Сияют в темном отдаленье.
Но этот луч полуживой
В пустыне отблеска не встретит,
И путь ничей он не осветит
С своей вершины ледяной!..
XV
Толпой соседи и родные
Уж собрались в печальный путь.
Терзая локоны седые,
Безмолвно поражая грудь,
В последний раз Гудал садится
На белогривого коня,
И поезд тронулся. Три дня.
Три ночи путь их будет длиться:
Меж старых дедовских костей
Приют покойный вырыт ей.
Один из праотцев Гудала,
Грабитель странников и сел,
Когда болезнь его сковала
И час раскаянья пришел,
Грехов минувших в искупленье
Построить церковь обещал
На вышине гранитных скал,
Где только вьюги слышно пенье,
Куда лишь коршун залетал.
И скоро меж снегов Казбека
Поднялся одинокий храм,
И кости злого человека
Вновь успокоилися там;
И превратилася в кладбище
Скала, родная облакам:
Как будто ближе к небесам
Теплей посмертное жилище?..
Как будто дальше от людей
Последний сон не возмутится...
Напрасно! мертвым не приснится
Ни грусть, ни радость прошлых дней. XIII.
As a peri sleeper mila
She lay in his coffin,
White and cleaner bedspread
There was a languid color of her chela.
Forevo lowered eyelashes ...
But who b, about the sky! did not say
That the gaze under them only dreamed
And, wonderful, just expected
Ile kisses, Ile Dennitsni?
But useless ray day
Slipped with a jet for him,
In vain in a mute sorrow
Native native kisses ...
Not! death eternal stamp
Nothing in the power to sort!
XIV
Never happened in the days of fun
So mild and rich
Tamara festive outfit.
Flowers of the Girth Gorge
(So ancient requires a rite)
Over her pour their fragrance
And, compressed dead hand.
How to say goodbye to earth!
And nothing in her face
Did not hint about the end
In the heat of passion and the ski;
And there were all her features
Executed by that beauty
Like marble, alien expressing.
Deprived of feelings and mind
Mysterious as death itself.
Smile strange froze,
Flashing in her mouth.
About many sad spoke
She is attentive eyes:
It had a cold contempt
Souls ready to blow away
Last thought expressing
Earth sorry sorry.
In a vain defill of the life of the former,
She was still dead
Still for the heart of hopeless
Forever who gone out eyes.
So per hour solemn sunset,
When, melting in the sea of Zlata,
I was hiding the chariot of the day,
Snow of the Caucasus, for a moment
Rudy Savet
Shine in the dark remant.
But this ray of semi
In the desert, the reflections will not meet,
And the path of anything is not lit
From my top ice! ..
XV
Crowd neighbors and relatives
I really gathered in the sad way.
Tormented curls gray
Silently hitting the chest
The last time Gudal sits down
On a white-sided horse
And the train was touched. Three days.
Three nights the way will last:
Between old grandfather bones
The shelter deceased died to her.
One of the Pupratians Gudala,
Robber wanderers and villages,
When his disease was soving
And the ring of Rowing came,
Sins of revenge
Build church promised
On the embroidery of granite rocks,
Where only the blizzards are heard singing,
Where only the Korean flew.
And soon between Kazbek snow
A lonely temple rose,
And the bones of an evil person
Re-calmed down there;
And turned into a cemetery
Rock, native clouds:
As if closer to heaven
Warry afternoon housing? ..
As if on from people
The last dream will not be indignant ...
In vain! dead will not dream
Neither sadness nor the joy of past days. Смотрите также: | |
