I
Печальный Демон, дух изгнанья,
Летал над грешною землей,
И лучших дней воспоминанья
Пред ним теснилися толпой;
Тех дней, когда в жилище света
Блистал он, чистый херувим,
Когда бегущая комета
Улыбкой ласковой привета
Любила поменяться с ним,
Когда сквозь вечные туманы,
Познанья жадный, он следил
Кочующие караваны
В пространстве брошенных светил;
Когда он верил и любил,
Счастливый первенец творенья!
Не знал ни злобы, ни сомненья,
И не грозил уму его
Веков бесплодных ряд унылый...
И много, много... и всего
Припомнить не имел он силы!
II
Давно отверженный блуждал
В пустыне мира без приюта:
Вослед за веком век бежал,
Как за минутою минута,
Однообразной чередой.
Ничтожной властвуя землей,
Он сеял зло без наслажденья,
Нигде искусству своему
Он не встречал сопротивленья —
И зло наскучило ему.
III
И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял,
И Терек, прыгая, как львица
С косматой гривой на хребте,
Ревел, — и горный зверь и птица,
Кружась в лазурной высоте,
Глаголу вод его внимали;
И золотые облака
Из южных стран, издалека
Его на север провожали;
И скалы тесною толпой,
Таинственной дремоты полны,
Над ним склонялись головой,
Следя мелькающие волны;
И башни замков на скалах
Смотрели грозно сквозь туманы —
У врат Кавказа на часах
Сторожевые великаны!
И дик и чуден был вокруг
Весь божий мир; но гордый дух
Презрительным окинул оком
Творенье бога своего,
И на челе его высоком
Не отразилось ничего,
IV
И перед ним иной картины
Красы живые расцвели:
Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали;
Счастливый, пышный край земли!
Столпообразные раины,
Звонко-бегущие ручьи
По дну из камней разноцветных,
И кущи роз, где соловьи
Поют красавиц, безответных
На сладкий голос их любви;
Чинар развесистые сени,
Густым венчанные плющом,
Пещеры, где палящим днем
Таятся робкие олени;
И блеск, и жизнь, и шум листов,
Стозвучный говор голосов,
Дыханье тысячи растений!
И полдня сладострастный зной,
И ароматною росой
Всегда увлаженные ночи,
И звезды яркие, как очи,
Как взор грузинки молодой!..
Но, кроме зависти холодной,
Природы блеск не возбудил
В груди изгнанника бесплодной
Ни новых чувств, ни новых сил;
И все, что пред собой он видел,
Он презирал иль ненавидел. I
Sad Demon, spirit of exile,
Flew over sinful earth
And the best days to remember
Crowded before him;
Those days when in the dwelling of light
He shone, a pure cherub,
When a running comet
A smile of affectionate greetings
Loved to trade with him
When through the eternal mists
Greedy knowledge he followed
Roaming caravans
In the space of abandoned bodies;
When he believed and loved
Happy first-born of creation!
I knew neither anger nor doubt
And did not threaten his mind
The barren centuries are a series of dull ...
And many, many ... and all
He had no strength to recall!
II
The long-time outcast wandered
In the desert of the world without shelter:
After a century, a century has fled,
Like a minute minute
Monotonous succession.
Poorly dominating the land,
He sowed evil without pleasure,
Nowhere to my art
He did not meet resistance -
And evil bored him.
III
And over the peaks of the Caucasus
The exile of paradise flew by:
Below him, Kazbek, like a facet of diamond,
Eternal snow shone
And deep below the blackening
Like a crack, the dwelling of a snake,
Radiant Daryal curled
And Terek, jumping like a lioness
With a shaggy mane on the ridge
Roared, and a mountain beast and a bird,
Whirling in azure heights
The verb of the waters heeded;
And the golden clouds
From southern countries, from far away
He was escorted to the north;
And the rocks are crowded with crowds
The mysterious naps are full,
Head bowed over him
Watching the flickering waves;
And castle towers on the rocks
Staring menacingly through the mists -
At the gates of the Caucasus on the clock
Watch Giants!
And wild and wonderful was around
God's whole world; but proud spirit
Contemptuously cast an eye
Creation of his god
And on his forehead high
Nothing was reflected
IV
And in front of him a different picture
Beauty alive bloomed:
Luxurious Georgia Valley
Carpet spread out in the distance;
Happy, lush edge of the earth!
Pillar-shaped wounds,
Sonorously running streams
On the bottom of multi-colored stones,
And heaps of roses, where the nightingales
Singing beauties, unrequited
In the sweet voice of their love;
The cinar is a branchy canopy,
Thick crowded with ivy
Caves where a scorching day
Timid deer lurk;
And the splendor, and life, and the noise of the sheets,
The sound of voices
Breath of a thousand plants!
And half a day voluptuous heat
And fragrant dew
Always wet nights
And the stars are bright as eyes
Like a young Georgian look! ..
But besides the envy of the cold,
Shine did not excite nature
In the exile's barren barren
No new feelings, no new forces;
And all that he saw before him
He despised il hated. Смотрите также: | |
