Моя жизнерадостность в ванной вены вскрыла.
Стремление быть выше вздернулось в коридоре.
Моя импульсивность от старой розетки заискрилась.
А на журнальном столике - на честолюбие мораторий.
Абстрактность мною написанного - сторонница конкретики.
В моей голове уйма раздавленных тараканов.
Пока самолюбие тухнет в мусорном пакете,
я испытываю только твое терпение в барокамере.
Бывает, когда в долгом ящике эгоизм пылится.
И даже скепсис с доверием всю ночь выпивают на кухне.
Когда ростки влюбленности-скудоумия прорастают в теплице,
безумно хочется верить, в окне твоей комнаты свет не потухнет.
My cheerfulness in the bathroom veins opened.
The desire to be higher reversed in the corridor.
My impulsiveness from the old rosette was convicted.
And on the coffee table - on the ambition of the moratorium.
The abstractness of me written - a supporter of concrete.
In my head a lot of crushed cockroaches.
While self-sufficiency goes like a garbage package,
I only experience your patience in the barocamera.
It happens when egoism is dust in a long box.
And even skepticism with trust all night drink in the kitchen.
When sprouts in love-scoommy germinate in the greenhouse,
Madly I want to believe in the window of your room the light will not go out.
